Справедливость. Всё бывает
За дверью было тихо. Капитан начал терять терпение, затарабанил кулаком. Послышались шаркающие шаги. Дверь распахнула неопрятная женщина в линялом халате.
— Адресом ошибся, гусар? — спросила она.
— Ступина Олеся Михайловна?
— Йес, она самая.
— Капитан Егоров, — он взмахнул удостоверением перед её носом и вошёл в квартиру, не дожидаясь приглашения. — Вы одна?
— Одна, как перст, ёпрст, — сказала Ступина.
Степанов осмотрел квартиру.
— Я по старому делу. Помните Жилкину? Что с ней произошло?
— Она мне сегодня опять приснилась, кэп… Снится и снится, зараза. Просит, чтобы я её из петли вынула. Я пытаюсь, режу руки в кровь, а узел на её шее только сильнее затягивается… Выпить хочешь, кэп? За упокой души? Нет? А я выпью. Ты пойми, кэп, мы этого не хотели. Мы просто играли. Ребятня несмышлёная, что с нас взять?
— За что вы её травили? — спросил Степанов, чувствуя нарастающее отвращение.
На грязной плите в кастрюле бурлило какое-то варево. Женщина помешала его.
— Есть будете? — спросила Ступина.
— Нет, — поморщился Егоров.
— А я буду.
Она вылила бурое содержимое из кастрюли в тарелку с чем-то присохшим и поставила её перед собой на стол. Вытерла ложку о халат.
— Мы играли, кэп. Говорю же, дети. Она так смешно хлопала глазами… И не могла ничего ответить, от этого всем было смешно. Один раз она отпросилась выйти, а Синяков сказал Титову и Путяеву, чтобы они пошли за ней и не пускали её в туалет. Она обмочилась. Это тоже было смешно. Техничка пришла, крик подняла, заставила её вытирать лужу и тряпкой в лицо ткнула, как котёнка. После этого над ней вся школа ржала.
Лужа… Капитана вдруг осенило:
— Техничка — Савельева?
— Ну да, вроде. Язвительная бабка была.
— А Никольская как к Жилкиной относилась?
— Ирка? Ирка была святошей. Такой мерзкой, правильной. Училка по литре её обожала. Целый урок могла с ней одной о добре и справедливости проболтать. Но Никольскую мы не трогали, кэп. Она двинутая была. За Катьку заступалась. Потом на похоронах Жилкиной ей плохо стало, и Титов слышал, что она обещала отомстить за неё.
Ступина втянула с ложки суп с отвратительным звуком. В ушах Егорова зазвенело, к горлу подступила тошнота, и он бросился в ванную.
Включил холодную воду и умылся, присев на край ванны. Ноги не держали. Через пять минут ему стало лучше, и он вернулся на кухню. Голова Ступиной лежала в тарелке, руки безвольно висели вдоль тела. Егоров схватил её за волосы, вытянул. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что Ступина мертва.
***
Громко тикали часы на стене, покрашенной унылой серой краской. Из-за двери слышался металлический лязг инструментов, какие-то непонятные Егорову жуткие звуки и голос Кириллова, напевающего под нос «Yesterday». После долгого ожидания показался Кириллов.
— Ну? — Егоров поднялся ему навстречу.
— Она утонула в супе. У неё в лёгких суп.
— Так разве бывает?
— Всё бывает, Дим. Аспирация. Выпила лишнего, ну и мордой в тарелку, обычное дело. В крови две и девять промилле.
— Егоров, тебя к телефону! — крикнула дежурная.
— Бывай, Коль, — мужчины обменялись рукопожатиями, и Егоров заторопился к телефону.
— Егоров, мне скоро дежурство сдавать, — сказал Маслов. — Никольскую твою оформлять или…
— Отпускай, чёрт с ней. Я сейчас зайду.
Степанов побежал по тропинке через туман к зданию ОВД.
— А-а-а-а-ве-э-э Мари-и-и-и-я-а-а-а, — неслось по отделению.
— Что это? — спросил Егоров.
— Никольская развлекается, — ответил Маслов. — Второй час все задержанные поют. Вот недавно на арамейском пели, ты немного не застал.
— Почему не запретил?
— Запрети ей. Сказала, если попробую мешать, то вместе со всеми петь буду. А мне нельзя, я при исполнении. Сипаков, кстати, признание накатал, не выдержал этих песнопений.
— Да ладно? — усомнился Егоров.
— Иди, почитай, если не веришь. На шести листах. Всё, забирай её.
Photo by RealAKP on Pixabay
Автор публикации
