1915-й. Исключительный
Чижевский стряхивал пепел сигаретный прямо на пол, размазывая сапогом без желания, просто глядя, как тот чуть красит в серый чёрную поверхность. Фартер ушла от него сразу же, как его накрыла волна истерики, от которой он не мог отойти, будто ему вкололи адреналин. Он то снова превращался в стандартного себя: хитрого, изворотливого и решительного, будто если не Моисей идёт в пустыню, то пустыня пойдёт к Моисею, а то… Он ещё полчаса швырял, что под руку попадалось, и никак не мог понять, что он делает неправильно. Хотя он прекрасно знал, что он делает неправильно. Он сотрудничал, сотрудничает и будет сотрудничать с царским жандармом на службе охраны порядка. Раньше что-то утаил, сейчас подсказал в какое время когда и куда подъехать, чтобы тело господина Рижского не упустили, и ещё какой-нибудь добропорядочный и ответственный офицер его не нашел.
Окно Чижевского выходило прямо на Исакиевский собор с его огромными заснеженными куполами, с сосульками, что свисают и норовят пробить кому-то голову раньше, чем отвалившаяся лепнина фасада. С другой стороны уже должна была открыться ежегодная зимняя ярмарка, с её мигающими украшениями по периметру мостов, превращая весь Невский проспект да и весь Петербург постепенно в огромную новогоднюю ёлку. На этих же местах, когда сойдёт снег, будет праздник корюшки, который в отличие от Нового года парень любил. Никто не может быть счастливым по расписанию, а Новый год — это время, когда не радоваться неприлично даже, все проводят его с семьей, друзьями, Чижевский же пролетал по всем пунктам.
С родителями он давно не общался, желания не имел, он перестал для них быть кем-то с того момента, как вылетел из армии с треском, наложив смачное чёрное пятно на репутацию. Только оказавшись на фронте Первой мировой он был выставлен без права реабилитации и даже был готов к тому, что родителя лишат его фамилии. Не то что бы они не догадывались о его бретёрстве и революционных идеях, но рассчитывали на холодное благоразумие. Чижевский весьма благоразумно и быстро, за это они были ему благодарны, как истинный махинатор, сделал так, чтобы об этом случае никто и никогда не узнал. Похоронил, как и своё творчество ранее в газете «Мысль».
Мысли же в голове не менялись, мол, жизнь же новая не начнётся, если не постараться, если не начать над собой работать, то хоть новый год, хоть старый — дело в тебе. Ничего не изменится. Что за чудеса? Один год просто сменится другим. После того как он перестал быть эффектным офицером, его мировосприятие изменилось, но сам он отказаться этого считал выше своих сил, всё же каждый свою пустоту затыкает по-своему.
Ещё и партия колется на два крыла: центристское и интернационалистское, Спиридонова никак не успокоится. Прижимают в департаменте за то, что хамски нагрубил немецкому агенту. Сам Тимофей понимал, что затягивать с перетягом старого товарища нельзя столь же, сколько с решительными действиями, ибо чётко понимал закрытость пути в монархизм, но уже наврал от души. Сначала сделать, а потом подумать — отчего бы и нет. Есть люди, что много знают и этими знаниями людям жизнь портят, а есть те, кто от этих знаний страдает сам.
Зимний Петербург не очаровывал своей красотой, хоть мокрой каши под ногами, к которой привык Тимофей, не было. Мелкие снежинки кружили в воздухе, иногда залетая за ворот и оседая на одежде из-за пальто нараспашку. Фигуру Уманского он заметил за пару шагов, развернуться или разминуться возможности не было.
— Алексей Петрович, — улыбнулся скомкано Чижевский, поведя челюстью, явно не ожидая встретить Уманского. Хотя встретить его у его же дома было не так уж и неожиданно.
Рука его была без гипса, оправданий в голове тоже не возникало рациональных, поэтому единственное, что он мог, это несколько раз моргнуть глазами в растерянных чувствах, но в тот же момент натянуть ухмылку лукавую.
— Как рука? — поинтересовался едко Уманский, смерив взглядом Тимофея, что молчаливо вышагивал по льду.
— Прекрасно.
— Я вижу, — процедил Алексей сквозь зубы, ожидая объяснений, но Тимофей уклончиво вёл себя излишне небрежно, точно ничего не случилось. — Меня из-за тебя могли сослать. Не объяснишь?
— Не могли, — уверенно повёл бровью Чижевский, не убирая с груди скрещённых рук.
— Ах, да. Я же исключение из правил, — сказал Уманский с ехидством.
— Не в этом дело! — повысил голос с нажимом Тимофей, потирая красный от низкой температуры нос. — Дай договорить! — сказал он, собираясь с мыслями. — Рижский заподозрил меня в революционной деятельности, и из-за него меня выдворили из армии. На фронте я пробыл два дня всего-то, а тот раз, что мы с тобой виделись уже в пятнадцатом, не более удачного стечения обстоятельств. Да, это было правдой. И сейчас этот инцидент всплыл, он сложил то, что я связан с департаментом полиции…
— И с эсерами и с полицией? Хах, — усмехнулся Уманский, смерив приятеля взглядом.
— Откуда ты..? Впрочем, не важно. За кого выгоднее, но пока выбор не стоит, чего бы и нет? — ухмыльнулся Тимофей.
— А это тебе было зачем?! — он показательно вскинул свою руку. — Ты же не дашь повода себя шантажировать, и я не дам! Разжалованным быть…
— Это подтверждение того, что тебе не место на гражданке Алексей, — простонал Тимофей, но после лишь рассмеялся — не хотел я тебе никакого разжалования, это было не более эффекта неожиданности и уверенности, что ты не подведёшь. И ты не подвёл. У тебя был высший балл в этом деле, и тебе человека убить, как чихнуть, не то что мне, ещё и спьяну. Тебе нет дороги обратно, присоединись к нам, — с придыханием произнёс Чижевский, положив руку на плечо Уманского.
Ответом ему был смачный удар прямо в переносицу, но он соскользнул на скулу, точно Тимофей почувствовал это немногим раньше. Он заблокировал его руки от дальнейших ударов, но явно не ожидал.
— «Стрельба по-македонски» — тебе о чём-то говорит? — сквозь зубы процедил Уманский и, воспользовавшись замешательством товарища, опрокинул его в снег.
— Раскин… — с цыком неприятной боли проговорил Тимофей, придерживаясь за повреждённое место.
— Что? — тихо произнёс Алексей, видя, что товарищ смеётся, окропляя белоснежный снег каплями крови.
— Мы должны объединиться, хочешь ты того или нет, ты уже в это втянут.
Photo by Luidmila Kot on Pixabay
Автор публикации
