1915-й
— Дайте пройти, ей-богу, чего на проходе стоять! — молодой офицер с трудом проталкивался сквозь пучину Николаевского вокзала, иногда разбрасываясь руками и задевая зазевавшихся.
Его только комиссовали с линии фронта по причине ранения. Но время, кое он отлежался в лазарете под наблюдением, сыграло злую шутку. Несмотря на все его сопротивления, его отослали домой, и остался он, боевой генерал, Алексей Петрович Уманский, не у дел. Его должны были встретить, но что толку в пучине и самой гуще ждать, выходил ближе к колонне, ненароком продолжая раздраженно толкать людей чемоданом.
Елизавету, приехавшую несколькими минутами ранее, людской поток подхватил и потащил за собой, словно горная река. Она поняла, что выбраться не получится, и проще покориться течению. Наконец, удалось отойти в сторону, но и там её задел чемоданом какой-то офицер.
«Совсем по сторонам не смотрит», — подумала она, потирая ушибленное место, и полезла в карман за листком с адресом, где она планировала остановиться. Листка не было. Как не было и бумажника. «Выронила», — испугалась Елизавета, гоня от себя мысль, что деньги у неё украли.
Уманский закатил глаза недовольно — смотрите, куда идёте, милочка! — своей вины он искренне не видел, точно людской поток должен был перед ним разойтись, как море пред Моисеем. Шаг он ускорил не по встречному направлению, как наткнулся на мужика, что на коленях стоя уже прибирал к рукам явно не по виду ему дамский кошелёк. Лицо, перемазанное в саже, видимо, работал он на заводе, закидывая угли, озарилось светом и жаждой обладания. Уманский быстро сообразил это дело, нагло выдирая предмет из рук бессовестного ворюги, наступая начищенным сапогом ему на руку.
— Не твоё и не трожь, — выплюнул Алексей, мужик и не стал отвечать ничего, молчаливо признавая за собой вину. Лишь сплюнул вязкую желтую слюну с остервенелым видом да скрылся.
Алексей скупо посмотрел на найденную вещь, перекатывая в руках, решая, что с ней делать. Можно было и не делать ничего, но если уж встал на путь благородного рыцаря… В стол находок или лично — одно дело, долго, хотя… Вот что ждёт его дома? Бутылка отцовского коньяка, старший брат, да мысли о том, что применения он себе теперь не найдёт на мирном поприще… Открыл портсигар, переведя глаза по сторонам, оказавшись задетым плечом в больное, чертыхнулся. «Ненавижу вокзалы!» Несколько подумав, открыл найденную вещь, документы, замечательно… И где искать?
Побледневшая Елизавета окончательно убедилась, что ни денег, ни документов, ни записки у неё теперь нет. Прикусила губу, чтобы хотя бы лицо на людях сохранить, нервно соображая, что следует делать и к кому обратиться в таком случае. Она оглянулась по сторонам и вдруг совсем рядом увидела мужчину, вроде того самого, что огрел её своим чемоданом, который с любопытным видом изучал содержимое её бумажника.
«Господи, что делать-то? Закричать? А вдруг убежит? Да и на вора не похож совсем», — пронеслось в голове.
— Простите, — обратилась она к нему, смущённо опуская глаза. — Но мне кажется, что это моё… Я потеряла.
Она улыбнулась открыто и радостно. Жизнь вновь обрела приятность. И даже толчки прохожих уже казались дружескими.
От улыбки внутри начали подавать признаки, верно, почившие смертью храбрых, ну, или, как сказал бы проще Уманский, сдохшие бабочки.
— Я вам так благодарна! Вы меня просто спасли, — сказала она, получив бумажник и тут же выронив его. — Знаете, меня дома не зря Лизой-разиней звали, — сказала извиняющимся тоном.
— Да ничего, со всеми быть может, — улыбнулся Алексей обаятельно, намереваясь поднять упавшую вещь, и они забавно соприкоснулись руками. Он усмехнулся, покачав головой, поднимаясь разом.
— А давайте я вас угощу чаем с ватрушками? У меня с собой потрясающие… Ой… Это неприлично, наверное, — улыбнулась, посмотрев в глаза.
«Лиза, звучит красиво, Елизавета — по-царски». На упоминание детства повёл бровями, слегка отведя глаза. Из своего вспомнить мог разве что первое это удар по рукам и сварливое гувернерское «Tu dois faire mieux!*»
— Неприлично было бы только, если бы я вместе с бумажником выкрал вас, — задорно подмигнул девушке офицер, сталкиваясь с ней глазами. Однако Петроград не Нагорный Карабах, но кто говорил о рамках?
— Но мне так хочется и для вас что-то хорошее сделать. Как зовут-то вас, спаситель?
— Алексей, Алексей Петрович Уманский, — дернул он губы в ухмылке. — Сделаете, уверяю, коли заселитесь по этому адресу и выйдете из дома часиков в шесть. Меня родственники встречают, почитайте с начала, — «войны», подумал, но не озвучил, — не виделись, да и с удовольствием пошёл бы сейчас, но чемодан, — усмехнулся на упомянутый предмет, да и неровен час, действительно, со своими родственниками столкнётся.
С родственниками, действительно, предпочёл бы не видеться, ибо разлад пошёл, начиная с его отправки на фронт, однако… Бегай-бегай, а далеко не убежишь, родня как-никак.
— Очень приятно, господин Уманский, — сказала Елизавета и снова улыбнулась. Вспомнились наставления брата и тётушки, которые строго-настрого запретили ей общаться с незнакомыми. Но какой же он незнакомый, если она его имя знает? — Елизавета Павловна Бережинская, — представилась и она полным именем, всё же зря она ляпнула про «Лизу-разиню».
— Приятно, весьма приятно, — кивнул головой Уманский. — Елизавета Павловна, — он точно пробовал на вкус звучание, в голове же по разному расставляя акценты. — Тогда и вовсе это можно именовать не совпадением, а судьбой, — дёрнул уголок губ в ухмылке однобокой Алексей. Он не то что бы фаталист, но…
— Именно в шесть часов я имею обыкновение прогуливаться, ноги будто сами в это время на улицу выносят…
Договорить не успела, так как к ним подошёл высокий мужчина лет двадцати-двадцати пяти. Какое-то время он настороженно наблюдал за Елизаветой и офицером, но, поняв, что ранее они знакомы не были, решил их знакомство прервать.
— Елизавета Павловна? — спросил он, чтобы удостовериться. — Я Крепп, приятель вашего брата. Он поручил мне вас встретить. Идёмте, я несколько тороплюсь. Это все ваши вещи?
Крепп взял её под локоть, в другую руку подхватил вещи и потащил её за собой.
Елизавета оглянулась на Уманского, махнула ему рукой и скрылась в толпе.
Оглянувшись и увидев такой простой, но тёплый жест, он не смог сдержать улыбки, оправив жестом привычным и небрежным фуражку с кивком.
_______________________________
Tu dois faire mieux* (фр.) — ты должен сделать лучше.
Photo by ArtTower on Pixabay
Автор публикации
Прочла быстро и даже с азартом, что со мной бывает не так часто. Начало резвое, затягивает, хочется заглянуть дальше.
1 Лиза милая, но надеюсь не слишком наивная, потому что это её: «Но какой же он незнакомый, если она его имя знает?» и про ноги, что сами в шесть часов выносят на улицу, настораживает 🤔 Пока же спишу это на растерянность и провинциальность. Увидела генерала и поплыла девчонка 😍
2 Пихающийся-толкающийся генерал Уманский мне понравился, как и переход от его насупленности к светской любезности при виде барышни.
3 Учитывая, что это соавторство, взаимодействие героев отличное. Одна посмотрела, второй улыбнулся, он улыбнулся, она смутилась и т.д. Такая отработка взаимок не всегда даже в сольниках получается.
4 Общее впечатление от главы: вокзальная сутолока, шум, и двое на островке, освещённом солнцем.
P.S. Планировала написать общий отзыв на всю историю, но главы разные, буду мучить авторов своим мнением постепенно.
Спасибо за мнение)