Дурман. Чаепитие

460
0
Поделиться:

За столом стало многолюднее. Хруставин вздохнул и натянуто улыбнулся.

— Аполлинария Николаевна всю свою свиту собрала, — шепнул он Андрею. — Ишь, непременно в компании им чай подавай.

Не доходя пяти шагов, Каурский остановился, взмахнул руками, словно дирижёр перед началом партии, и звучно сказал:

— Вечер добрый, дамы и господа! Знал бы, что такое блестящее общество соберётся, непременно бы фрак надел. Аполлинария Николаевна, я вас напугал давеча своим внезапным появлением? Так я не хотел, покорнейше прошу простить.

Он подошёл к ней, поклонился почтительно и поцеловал сморщенную руку. Впалые щёки Аполлинарии Николаевны зарделись.

— Не стоит, — сказала она, отводя глаза. — Садитесь, молодые люди! Что это Даша всё канителится? Вечно заставляет себя ждать.

Каурский уселся по правую руку от неё.

— Времена такие, — сказал он, придвинув к себе креманку с вишнёвым вареньем. — Мир разгоняется, ускоряется, вот-вот с оси сойдёт, каждая минута ожидания кажется нам часом. А вот лет двадцать назад… — Каурский положил в рот ложку варенья и закрыл глаза. — Помните, Аполлинария Николаевна, как в прежние года время неспешно текло?

— Да, мил человек, бывалоча день тянулся, все дела на три дня вперёд переделаешь, да со скуки за новое возьмёшься, чтобы сложа руки не сидеть. В эту пору уж и спать ложились. А сейчас только глаза откроешь, солнцу улыбнёшься, а уже и день долой.

Аполлинария Николаевна пустилась в воспоминания. Каурский понимающе кивал головой, разглядывал гостей, подмигнул мадемуазель Лер, которая вскинула подбородок и отвернулась.

Наконец пришла Дарья Сергеевна. Аполлинария Николаевна попеняла ей на опоздание, но Каурский вновь завладел её вниманием, сказав, что раньше и варенье было вкуснее, и чай куда душистее.

Хруставин вызвался помогать Дарье Сергеевне с чаем, совался руками к чашкам, обжигался и одну разбил.

— Не мешайте лучше, Михаил Аркадьевич, — сказала Дарья Сергеевна. — От иных помощников больше суеты и неприятностей.

Хруставин надулся и отошёл.

— Испытайте и меня, — вызвался Каурский.

С ним дело пошло быстрее. Дарья Сергеевна села в другом конце стола и в разговорах не принимала никакого участия. Она смотрела на своё искажённое отражение в самоваре, на тёмную полосу леса, выделяющуюся на фоне сумеречного неба, и мыслями была далеко отсюда.

— Позвольте, Дарья Сергеевна, я переменю вам чай, — сказал Каурский, присаживаясь на соседний стул, — он совсем остыл.

— Не стоит, господин Каурский. Чай этот мне поперёк горла.

— У вас мигрень? Вы бледны да и будто плакали?

— Лучше не спрашивайте. Займите беседами Аполлинарию Николаевну, она уже гневно глазами блещет, что вы её внезапно оставили.

— Да, и Хруставин не очень-то доволен, что я около вас. Но отчего же мне нельзя попытаться развлечь вас, Дарья Сергеевна?

— Пустые хлопоты, господин Каурский.

Она поднялась и зашагала к дому. Каурский смотрел на её прямую спину и поднятую высоко голову и думал, что некоторые люди способны казаться прямыми и твёрдыми, когда хочется сжаться в комок и забиться в угол.

Из аллеи вышла Раиса и остановилась в отдалении, кусая губы и ожидая, когда её заметят. Хруставин сходил за ней и привёл под руку.

— А вот и моя дражайшая сестра, Раиса Аркадьевна, — сказал он, подводя её к Каурскому.

— Дражайшая? Бросил меня одну на веранде и забыл, — надула губы Раиса и искоса поглядела на Каурского.

— Ты преувеличиваешь, Раиса. Тот самый Андрей Венедиктович, который давно мечтал познакомиться с тобой. Поможет нам с декорациями.

— А вы художник, Андрей Венедиктович?

— Я и швец, и жнец, и на дуде игрец, — улыбнулся Каурский. — За всё берусь, во всём профан.

— Не слушай его, Раиса. Андрей наговаривает, — сказал Хруставин. — И будь осторожнее, он дамский угодник.

— Нарисуйте мой портрет, Андрей Венедиктович, — попросила Раиса. — Я сяду на камни заброшенного фонтана, будет живописно.

— Не уверен, Раиса Аркадьевна, что моих талантов на портрет хватит.

— Не отказывайтесь так сразу, Андрей Венедиктович. Завтра я покажу вам то место, и вы согласитесь, что это отличная затея.

— Хорошо, Раиса Аркадьевна, я готов служить вашему удовольствию. Ну а сейчас, позвольте, я собственноручно налью вам чаю. Хозяйка покинула нас.

Раиса Аркадьевна села на придвинутый братом стул, поправила волосы красивым жестом, подсмотренным у одной актрисы, которая произвела на неё впечатление. Хруставин поставил перед ней чашку.

К крыльцу подъехала коляска, из неё вышел хозяин дома, Илья Иванович, и инженер Стадников, с которым Полетаев собирался строить мельницу.

Полетаев поцеловал руку Аполлинарии Николаевны, рассеянно поздоровался с Каурским и уселся за стол, положив на край его крупного карпа, которого поймал днём. Аполлинария Николаевна начала восхищаться рыбой, тётушки и кумушки вслед за ней, а хозяин, не слушая их, принялся за чай.

Каурский с интересом разглядывал его загорелое лицо, простую одежду, крупные обветренные руки, до него доносились обрывки разговора с инженером, и он сделал вывод, что Полетаев — человек хозяйственный, но, вероятно, скучный.

— Где Даша? — спросил Полетаев, отирая пот со лба.

— Умаялась, — ответила Аполлинария Николаевна язвительно. — День напролёт с актёрами своими. Порядочная жена вышла бы мужа встретить, так нет же…

У крыльца снова остановилась коляска, из которой выпрыгнул статный господин, одетый в чёрное, с большим саквояжем.

На пороге показалась Дарья Сергеевна, она взяла под руку приехавшего господина и увела его в дом.

— Кто это? — спросил Каурский Хруставина.

— Павел Казимирыч, здешний лекарь.

— В доме кто-то болен?

— А кто сейчас здоров? — подхватила Аполлинария Николаевна. — Слабые люди, от всякого сквозняка у них жар, от любого слова — мигрень. Я в возрасте Дарьи Сергеевны ни одной хвори не ведала. Изнеженные нынче люди.

— Перестаньте, маман, — оборвал её Полетаев. — Послушайте, господин Каурский… А не родственник ли вы Петра Константиновича Каурского?

— Я ему племянником довожусь, — ответил Каурский.

— Эх и плут же был ваш дядюшка, скажу я вам. Я с ним приятельствовал, когда в столице жил. Была у него комната, заставленная всякими механическими штуками, и любил он барышням экскурсии туда устраивать. От женщин отбою не было, а показывал-то хлам один, грозился вечный двигатель изобрести. Вот-вот, говорит, получится, одной детали всего-то и не хватает. Что, изобрёл-таки дядюшка перпетуум мобиле?

— Никак нет, господин Полетаев, — рассмеялся Каурский.

— Чем он сейчас занимается?

— В ботанику ударился. Хочет скрестить огурец с розой, а лебеду с земляникой.

— Чудит Пётр Константинович. Впрочем, всегда он непрактичным фантазёром был, но пыли в глаза умел пустить. Небось, и в вас изобретательская жилка есть?

— Увы, меня обделил бог талантами.

— Да вы каким ветром к нам?

— Господин Хруставин пригласил меня помочь с декорациями. Я здесь и заплутал, и чаю напился, а суть работы так и не узнал. Дарья Сергеевна пока мною никак не распорядилась.

— Даша занята немного, — сказал Полетаев, почесав крупный нос. — Что-то там у ней неспокойно, раз Павла Казимирыча вызвали. Вы располагайтесь в доме без стеснения, комнату рядом с Михаилом Аркадьевичем возьмите. А я пойду, пожалуй. Завтра досветла встать надо, не обессудьте.

Полетаев пожелал матери доброй ночи, распрощался с гостями и ушёл в сопровождении инженера.

Photo by John Tecuceanu on Unsplash

Продолжение: Пустое

Начало: Оживление

Text.ru - 100.00%

Автор публикации

не в сети 2 года

Uma

0
Комментарии: 6Публикации: 155Регистрация: 09-09-2020

Хотите рассказать свою историю?
Зарегистрируйтесь или войдите в личный кабинет и добавьте публикацию!

Оставьте комментарий

двадцать + 7 =

Авторизация
*
*

Генерация пароля