Сны забываются. Злой милый
Николай приметил брата, сидящего на ковре, сел рядом с ним по-турецки, прежде прихватив с собой начатую бутылку коньяка и блюдце с засохшим нарезанным лимоном.
Дамы замёрзли, майское тепло оказалось обманчивым, решено было пить чай в доме. Снова поднялась суета, связанная с перемещением. Гапонова хотела было присоединиться к Львовым, но холодный взгляд Николая был слишком красноречив, и она последовала за всеми.
— Я не писал тебе… Лыткин сватался к Аглае, — сказал Пётр. — Получил отказ.
— Напрасно она ему отказала, — ответил Николай и осушил наполненную до краёв рюмку с успевшими нападать в неё лепестками. — Не понимаю, чего этим бабам надо.
— Ты бы поговорил с ней осторожно. Вокруг неё всякие личности, в чьих добрых намерениях я сомневаюсь.
Николай усмехнулся, снова наполнил рюмку.
— А почему ты думаешь, что я к ней с добром?
Пётр помолчал, глядя на далёкие окна усадьбы, не нашёл что ответить.
— И не пей много, не омрачай ей радость от встречи.
— О, не занудствуй, брат! — попросил Николай, сложив молитвенно руки. — Я наконец дома, где же мне расслабиться, как не в кругу близких людей? Гапонова мне нашептала, что у Августы некоторые сложности…
— Да, это есть, — ответил Пётр, растирая рассеяно лоб, словно пытаясь спрятаться за крупной ладонью. — И до нас общие настроения докатились. Августа всё время на нервах, на каплях пустырниковых, боится за ворота выйти. Доходит до абсурда. Она в России родилась, три поколения её предков здесь жили, на исторической родине и вовсе не была, а туда же — шпионка немецкая, — Пётр махнул рукой.
— Везде так. Шпиономания охватила мир. Людям нужно видеть врага, иначе они его создадут и демонизируют сами.
— Надолго ты к нам? — спросил Пётр, меняя тему.
— Съезжу на несколько дней в Петроград, дела, да и сына хочу увидеть, потом снова вернусь. Я снял дом за Сухой речкой, приёмы устраивать не планирую, но тебе в любое время рад.
— Это тот, что горел прошлым летом?
— Именно. До сих пор жжёным деревом пахнет. Уютно, как в фамильном склепе, — Николай повертел в руках опустевшую бутылку и поднялся с ковра.
Пётр нахмурился: брат не остановится, пока не дойдёт до полной прострации. Вместе они вошли в светлую залу, Николай сразу устремился к бутылкам, где вновь попал в словоохотливые сети Любови Андреевны. Он отвечал на её навязчивые расспросы совершенно не заботясь о словах: не понравится, быстрее уйдёт, а сам искал среди гостей Аглаю. Ему её не хватало остро, разрывающе, как не хватает воздуха погружённому в воду.
Он заметил её у колонны с незнакомым человеком, отвернулся за новым бокалом, а когда посмотрел на то место — Аглаи уже не было. Зачем они играют в эти игры, когда достаточно просто подойти друг к другу? Обуяло раздражение на всех и вся.
Через четверть часа Николай нашёл её в дальней беседке. Аглая сидела на ограждении спиной к нему и болтала ногами.
— А я знала, что ты сюда придёшь, — сказала она не оборачиваясь.
— Это совпадение, — сказал Львов, присаживаясь рядом. — Ты меня и раньше не знала, а я ещё и изменился.
— Ты тот Николай Львов, в которого я влюбилась, и в любом случае в тебе больше от него, чем в ком-либо другом, — сказала Аглая и погладила его по руке. — Ещё два-три дня, и станет спокойнее, усталее, обычнее. А ещё ты милый.
— Господи, — Николай поднял глаза к тёмному небу. — Не милый я, а злой, нервный. И пока ты любезничала с каким-то франтом, я успел подраться с твоим воздыхателем.
— С Лыткиным? Это ты напрасно, — сказала Аглая, отходя в угол беседки, чтобы он не заметил её улыбку. Ревнует. Притворяется безразличным, а сам… — Но ты же знаешь, мой злой милый, что для меня ты прекрасен. Мужчины всегда дерутся, такова природа, от этого они не становятся плохими. И вокруг так много хороших и очень хороших людей, с которыми бы не мешало подраться.
— Как ты жила? — спросил Львов.
— Как я жила без тебя — это ты хотел узнать? — улыбнулась Аглая. — Полное отупение в отсутствии твоих писем. Попытки читать, писать, думать. Чушь. Я разгадала загадку мироздания. Бог есть. Просто его не волнуют проблемы людей, как людей не волнуют проблемы насекомых. С добром ещё проще — добр тот, кто умеет жить хорошо. Остальным добра не нужно. А ещё вся издёргалась, боясь не заметить, вдруг придет твоё письмо. Это странно, с одной стороны, чем дольше ты молчишь, тем больше вероятность письма, а с другой — вероятность уменьшается с каждой уходящей минутой.
— Никто не знает, в чём оно — счастье. Нелепость, достойная дурня. Несмотря на условности… я люблю тебя глупо и как-то запойно. Не смог забыть. Столько времени потерял на поиски Грааля, а жил для чего? Я любил небо, пустоту, тебя в этой пустоте, я любил всё, чтобы выжить. И ещё одна вещь. Мне плохо без тебя.
Photo by Hans Braxmeier on Pixabay
Автор публикации
Очень нравится, жду продолжения. Диалоги интересные, атмосфера тревожная и солнечная в то же время, читается на одном дыхании. Спасибо
Марина, нам очень приятно. Спасибо за отзыв)