1915-й. Интуиция
Ксения вошла в квартиру Бережинской, молча пересекла гостиную, где её попыталась остановить Полина с просьбой быть тише, потому что барышня только уснула. Ксения оттолкнула её досадливо и ворвалась в спальню Креппа.
— Как всё прошло, Ксения Фёдоровна? — с надеждой спросил Крепп, приподнимаясь на подушках.
— Как прошло, вы спрашиваете? — с тихой яростью переспросила Ксения. — У вас совести хватает мне вопросы задавать?! — она швырнула полупустую чашку с прикроватной тумбочки на пол, блюдце Крепп успел выхватить и спрятать под подушку.
— Ксения…
— Заткнитесь! — она подошла к нему, сжала впалые щёки и посмотрела в глаза с презрением. — Кто знает про эти проклятые бумажки? Что именно вы говорили о них генералу? Что успели наболтать Бережинской?
— Никто, клянусь вам, — сказал Крепп. — Алексей Петрович и я… Мы завтракали, но я ни слова ему… А Елизавета Павловна, право, она далека от этого всего.
— Да уже половина Петрограда в курсе! Это вы далеки и витаете в ванильных облаках. Бережинского со дня на день арестуют, весь его труд благодаря вам впустую! Хорошо же вы их отблагодарили, — Ксения отпустила лицо Креппа и отвернулась от него.
***
— А вот теперь соизволь объясниться, Лёша, — Константин встал напротив смеющегося брата.
— Не имеет смысла, она вполне доходчиво все рассказала, — прикурил сигарету Уманский, как Константин с раздражением её выхватил, носом обуви растирая и потроша сигарету.
Константин схватил брата за ворот рубашки, грубо прижав к стене, и он бы не ударил, кулак его бы дрогнул, если бы не эта скотская ухмылка. И он ударил, только не в Алексея, а в стену совсем рядом. Алексей этого не то что не ожидал, скорее ждал, сделает или нет.
— Бей, если тебе от этого станет легче, — пожал плечами, несмотря на давление Алексей, совсем податливо, не сопротивляясь. — Это ничего не решит.
— Но, как верно заметил: мне станет легче! — на эту реплику младший брат покачал головой, что не станет. Старший сдался бессильно.
— Эта бумажка… — начал Уманский, но тут же замолчал, глянув несколько воровато то на дверь, то на пол. Боялся, что услышат. — Их несколько и, как я понял, это был конец или середина. Есть человек, кто знает это дело, он меня вывел на одну любопытную вещь… Я хочу её подтвердить, но мне нужен Крепп… — задумчиво протянул Уманский, отметая в голове мысли одну другой дурнее, на манер просто ночью его выкрасть, заканчивая тем, что заставить его самого к нему прийти, но это долго и муторно.
— Как ты вообще в это влез?! — сложил руки на груди Константин.
— Встал рано.
— А если серьезно? — вяло спросил Константин, глядя брату в глаза, там перестали плясать бешеные черти. Что же с ним случилось такое, он так себя не вёл, и эти бумажки были слабым оправданием.
— То есть ты не собираешься кричать о том, как это плохо? Режим старшего брата? Услышанное тебе вряд ли понравится… — Алексей предполагал в этом роль партии эсеров, но она слишком крупная, чтобы так действовать, прошло то время, это могли быть новоявленные и не слишком почитаемые «вожди народа» — большевики. Стрельба по-македонски это может быть и два удара с одной стороны, их воспринимали всерьёз не многие, но тем оно и опаснее.
— Ты мой брат, Лёша. Ты взрослый, ты знаешь, что делаешь. Я на это надеюсь, — горько усмехнулся старший Уманский. — Если у меня не получится тебя убедить, то останется только помочь в том, чтобы тебе это нанесло меньший вред.
Это дало какую-то трещину. Уманский наконец мог рассказать ему всё без утайки, что и сделал. Константин слушал его излишне задумчиво, изредка поднимая на него взгляд. Догадки одна другой тоже были краше, но сомнений не оставалось, что до господина Креппа свои длинные рученьки надо было дотянуть быстрее. Он и сговорчивей.
***
— Ксения Фёдоровна, — тихо проговорил Крепп, потирая саднящие от её ногтей щёки, — можно ведь попросить Елизавету Павловну сходить к Уманскому. Думаю, к её просьбе он отнесётся иначе.
— Раньше думать надо было, дорогой вы мой, — язвительно сказала Ксения, отшвыривая носком ботинка фарфоровый осколок. — Чего вас вообще к нему понесло? Почему сразу не передали шифр, кому следует? Не вмешивайте сюда Елизавету, так хоть у кого-то будет шанс выбраться из этого.
— Надо телеграфировать Дмитрию, пусть едет в Петроград. До назначенного срока практически не остаётся времени. Но ему запрещено покидать город.
— Пишите текст, — жёстко сказала Ксения. — Вам вот постель запрещено покидать, и что из этого?
Дмитрия должны были арестовать, но накануне он успел скрыться. Продуманный план расползался на глазах. Ксения прошлась по комнате, посмотрела на красное закатное небо.
— Завтра будет сильный ветер…
— Что, Ксения Фёдоровна? — переспросил Крепп, часто моргая глазами. Повезло ему, что она оказалась рядом. Подчиняться он умел, а вот принимать решения боялся.
— Небо красное — это к ветру, — сказала она.
Злость на Уманского и «просто Константина» сошла на нет, осталась досада.
— Я останусь с вами. Генерал Уманский опасен. Я сразу поняла, что он наш враг, интуиция никогда меня не подводила.
Photo by Adina Voicu on Pixabay
Предыдущая часть: Неловкое положение
Автор публикации
