Возвращение. Предлог
Неожиданная мысль заглянуть к герцогу Матису показалась Кристель не такой уж абсурдной. А предлог… Убедительный предлог она придумает.
Недалеко от пустующих покоев старого герцога ей встретился Тоби. Шут улыбнулся жуткой улыбкой, отвесил ей учтивый поклон и посторонился, пропуская её. У них был нейтралитет.
На его лице была вырезана гримаса: правая сторона рта поднималась кверху, левая, наоборот, уходила книзу, словно он одновременно улыбался и тосковал. Когда Кристель увидела Тоби впервые, ей стало его жалко, но уже к вечеру она поняла, что если не поставит его сразу на место, то окажется объектом едких шуток.
Он ходил вокруг неё кругами, круги сокращались, и в его взгляде читалось презрение — женщин он не любил. Кристель притворилась, что боится и готова покинуть бал, лишь бы не видеть его. Она выбежала из зала и затаилась в тёмной нише. Тоби направился за ней: он определился с жертвой на этот вечер. Подножки от женщины он не ожидал и грохнулся на каменный пол, разбив нос. Кристель присела перед ним, протянула кружевной платок:
— Послушай внимательно, мой маленький паяц: ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя. Если кому-то будет смешно при взгляде на меня, то тебе потом будет очень больно, — сказала она ледяным тоном. — Я не настолько знатна, чтобы рассчитывать на заступничество герцогов, и в мои планы не входит заводить себе ухажёров, которые защищали бы меня с показной доблестью, но и терпеть твои нападки не стану. Будь умницей, Тоби, дружить со мной лучше, чем враждовать, — она улыбнулась, поднялась и подала ему руку, чтобы помочь встать на ноги.
Тоби взял её руку и, вместо того, чтобы встать, поцеловал, измазав её пальцы кровью. Кристель смутилась, поцелуя она не ожидала, а спустя секунду её лицо снова было спокойным, но он успел уловить эту заминку.
— У меня своя роль, ты играешь свою, — сказал он ей, ухмыляясь. — Достаётся мне часто, я привык, но получать синяки от женщины, согласись, даже шуту не хочется.
На этом они разошлись, заключив молчаливое перемирие. Тоби продолжил задирать всех, кого пожелает, с молчаливого одобрения Этьена, которого забавляла неловкость и смятение объекта насмешек, избегая Кристель.
Из покоев маркизы де Лилль послышался голос Матиса, и Кристель остановилась у дверей, прижавшись к стене. Она часто оказывалась там, где не надо.
— …Я потерял покой от твоих голубых глаз, Марси. Я брежу тобой в бессонном аду, покуда новый день не подарит мне надежду, — горячо сказал Матис.
— Боже… Что вы говорите, герцог! Перестаньте немедленно, нас могут услышать, — сказала Марси встревоженно. — Здесь всюду глаза и уши, здесь нельзя побыть наедине даже с собственными мыслями.
— Марси, мы оба понимаем, что за этими отговорками стоит лишь глупый страх. Хоть раз позвольте себе…
— Уходите, Матис, прошу вас, — сказала Марси умоляюще.
Кристель успела скрыться за поворотом в северное крыло, когда Матис вышел за порог. Он уловил в воздухе едва уловимый запах миндаля, улыбнулся лукаво: кое-кто успевает смотреть не только в окна, но и греть уши.
Настроение Кристель изменилось. Исчезло манящее ожидание, от которого слегка кружилась голова и волнительно сжималось сердце. Зато никакой предлог теперь придумывать не нужно.
Она покинула замок и пошла в часовню, где провела больше часа в полном одиночестве. Ей нравилась тишина и торжественность этого места. Мысли текли неспешно, они перемежались словами из молитв и приносили успокоение.
Photo by Marcia Cripps on Unsplash
Автор публикации
