Справедливость. Не выйдет
В отделе Егоров оказался около десяти утра. В коридорах царило оживление, пока непонятное капитану.
— Золотарёв в дерьме захлебнулся! — с нервным смешком сказал Власов. — В собственном, прикинь?
— Символично, — сказал Егоров, растирая виски. — Кофе угостишь?
Власов широко улыбнулся, засуетился за ширмой. Через несколько минут поставил перед капитаном чашку с отколотой ручкой. Егоров сделал большой глоток.
— Ты чего туда добавил?
— Коньяку плеснул, — ответил Власов. — Для торжественного случая берёг.
— Эх, Власов, пороть тебя некому, — сказал Егоров с улыбкой.
«Я взрослый и адекватный человек. Я не верю в такие случайности, но ведь иного объяснения нет. Кто она? Ведьма, нечистая сила, кто? Варит зелье, наводит порчу? Или всё умно спланировано, а она просто мистифицирует и забавляется дешёвыми эффектами, — думал Егоров. — Но ведь она сказала, что с Золотарёвым не сон. Откуда она могла знать? Эксперты говорят, что доски прогнили и провалились под его тяжестью. Как толстая доска могла прогнить за несколько месяцев? Строители намудрили? Ищи их теперь…»
Строителей, вопреки мрачному прогнозу Егорова, удалось установить быстро. И даже ездить далеко не пришлось. Титов и Путяев лежали в морге, что как раз напротив здания ОВД находился. Егоров побежал туда.
Из прозекторской вышел Кириллов, эффектным движением снял перчатки и зашвырнул их точно в корзину у двери.
— Что ты вьёшься, Егоров, над моею головой? — спросил Кириллов вместо приветствия. — Про кого пытать будешь?
— Титов и Путяев у тебя. Что скажешь?
— Ну что… Проникающее в брюшную полость, перелом основания черепа, тупая травма при падении с высоты.
— А у второго?
— А у них одинаково. Как под копирку. Работяги свалились с верхотуры, напоролись на арматуру.
— Одновременно?
— Ты удивишься, но время смерти совпадает.
— Надоело удивляться, — ответил Егоров и пошёл обратно.
Посмотрел протоколы и показания свидетелей. Титов и Путяев работали в разных концах города, а свалиться их угораздило в одно время. Просто подошли к краю и шагнули.
— Должно быть что-то, объединяющее их, — задумчиво сказал Егоров стажёру. — Поищи, Юр.
— Они из одного класса. Я тебе список на стол положил.
Егоров пробежал фамилии глазами и удивлённо присвистнул.
— Они учились вместе с Ириной Никольской.
Школа в Вертяевском была одна. Егоров тоже в ней учился. Нахлынули школьные воспоминая, последний звонок, когда он с развевающейся красной лентой нёс на плече девчонку-первоклашку с ангельскими глазами и огромным бантом.
— Ира! — воскликнул Егоров. Вот откуда эти глаза. — Я к Никольской! — сказал он и пошёл на улицу.
***
— Что же ты, капитан, роешь, да на половине останавливаешься? — усмехнулась Ирина. — Плохо подготовился. Девочка Катя Жилкина в списке твоём была?
Егоров кивнул, хотя не помнил наверняка.
— А может, и не была… — задумчиво проговорила Ирина. — Вычеркнули. Она не дожила до окончания школы. Потому что Титов, Путяев, Синяков-младший и Ступина её затравили. Ни за что, капитан, из прихоти. И девчонка пришла однажды из школы, супчика маминого поела и повесилась в ванной на капроновых колготках.
Из перечисленных в живых была Ступина и Синяков, сын Романа Ивановича. Егоров дёрнулся инстинктивно: хотелось бежать и предотвращать.
— Неа, не выйдет, — сказала Ирина, угадав его мысли. — Сиди спокойно, завтра утречком поедешь труп Ступиной описывать.
— Я… тебя, — Егоров подскочил к Ирине, схватил её за плечи. — Я тебя в камере на двое суток, до выяснения.
— Да делай что хочешь, — безразлично пожала плечами Ирина. — Курить там хоть можно?
Егоров привёз Ирину, сдал дежурному, велев глаз с неё не спускать, узнал адрес Ступиной и рванул к ней.
Photo by Ralf Siebeck on Pixabay
Автор публикации
