Большая Галя. Танечка
В декабре Зинаида получила путёвку в дом отдыха, и Валентин перебрался к жене. Они спали на узкой Галиной кровати, отлеживали друг другу руки, боялись шелохнуться лишний раз, мёрзли под куцым одеялом, которого не хватало на двоих, но были счастливы.
Валентин принёс охапку ёлочных веток, их поставили на стол в большое ведро, которое Галя облепила ватой как снегом, и украсили. Запахло хвоей и праздником.
Тридцать первого дружно резали овощи на оливье и винегрет, накрывали стол в зале, бегая туда-сюда и едва не врезаясь в узком коридоре. Галя надела голубое платье и стала похожа на снегурочку. Коса у неё была длинная, густая, а глаза весёлые и добрые.
Утром первого января неожиданно заявился Генка, позвал в лес. На улице в машине их ждали Зоя и Люсьен.
Зоя уверенно вела машину по пустому городу и болтала с Валентином, которого посадили на переднее сиденье. Генка оказался сзади между Люсьен и Галей. Люсьен спала, положив голову на его плечо. При поворотах Галю прижимало к нему, и от этого ускорялся ритм её сердца.
Лес был недалеко от дачи Хватовых, и решено было сначала погулять, а потом ехать греться. Катались с горы на санках, валялись в снегу, проваливаясь по пояс, завтракали сделанными Зоей бутербродами и пили чай из термоса, передавая по очереди пластмассовый стаканчик.
Люсьен оделась не по погоде, ни гора, ни лес в инее, ни снег её не радовали. Она топталась на месте и грела варежкой нос. Генка стоял рядом с ней, чтобы она не заскучала, и смотрел на летящих с горы друзей и Зою.
— Лучше бы к Абрашину пошли, — сказала Люсьен. — Чему они радуются? Будто снега никогда не видели.
— А ты что, Абрашина не видела?
— Давай не будем, а? Не понимаю, почему ни свет ни заря надо было именно с ними встречаться? Светка Силантьева нас к себе с ночевой звала, сейчас бы спали ещё.
— Я не хочу спать и терпеть не могу твою Светку.
— Ну да, ну да. Валя и Галя наши лучшие друзья.
— Не язви.
— Ты мне говорил, что Воробьёв тебе с учёбой помогает. Вы уже давно вместе не учитесь, ну и зачем он тебе?
— Человек он хороший, поняла? Лучше Абрашина и Светки твоей.
Люсьен надулась и отвернулась. Генка курил, задумчиво глядя на тлеющую сигарету. Валентин заметил, что настроения у них нет, и предложил закругляться.
Приехали на дачу. Дом был тёплый, протопленный накануне. После мороза хотелось есть, и Зоя сразу занялась обедом, Галя и Валентин стали ей помогать. Люсьен и Генка ушли наверх.
— У меня дед вокруг яблонь зимой снег топтал, — сказал Валентин, глядя в окно.
— Зачем? — спросила Зоя.
— Не знаю. Его дед тоже так делал, наверное. Как деда не стало, у нас две яблони в следующую зиму погибли. А с дедом мне хорошо было… Мы с ним тоже в лес ходили, на лыжах. Я вообще больше лес люблю, а не город. А вы, Зоя Викторовна?
— А я люблю комфорт, — ответила Зоя. — Чтобы горячая вода была, ванна, диван мягкий, пол тёплый. Мы в бараке жили, со всех щелей дуло, туалет на улице, вода в колонке. У нас к оконной раме два гвоздя было прибито, на них одеяло байковое вешали, чтобы не так комнату вымораживало. Кстати, чуть не забыла, я же вам подарки привезла! Валик, тащи мою сумку из багажника.
Валентин сходил за сумкой. Зоя вручила ему шерстяные носки и банку мёда, а Гале шарф и персиковый джем.
— Мелочь, а дарить всё равно приятно, — сказала Зоя. — Больше всего люблю Новый год. Зима, холод, а на душе тепло.
Генка и Люсьен обедать не стали, спустились только вечером, к отъезду. Галя смотрела на Зою, к которой её тянуло, как к родной, на Люсьен, с лица которой не сходило недовольство, и пыталась объяснить себе, почему Генка отталкивает человека, относящегося к нему с добром, но терпит капризы подруги.
Через день вернулась из санатория Зинаида. Она вошла в квартиру с чемоданом и застала у порога собирающегося Валентина.
— Что, зять, ни дать, ни взять, встретить-то на вокзале не догадался?
— Мы ведь не знали, когда у тебя поезд, — сказала Галя и вышла в подъезд вслед за Валентином.
Прощались на ступенях, Галя плакала.
— Было бы из-за чего, Галь. Завтра увидимся. Я тебя у проходной подожду.
В феврале им дали комнату в общежитии, и тогда же Галя поняла, что беременна. Начало мутить от запахов на общей кухне. Галя отмывала её весь выходной, стало чисто, но дурнота осталась.
Валентин радовался новости, не зная, как выразить переполняющее его счастье. Он расхаживал по шестиметровой комнате, планировал, куда поставят детскую кроватку, куда повесят ванночку для купания. Галя отправила его прогуляться, чтобы не мельтешил.
Он сделал круг по проспекту и поехал к Генке. Из-за Генкиного плеча выглянула Люсьен, и Валентин невольно сделал пару шагов назад от двери. Генка это заметил, схватил Валентина за рукав и втащил в квартиру.
— Это обязательно отметить надо, — сказал он и принёс из отцовского бара бутылку виски.
Они закрылись вдвоём на кухне, Генка разлил виски по стаканам.
— Ну, давай за светлое будущее, — сказал Генка.
Валентин опьянел быстро. Пришла из театра Зоя, заглянула на кухню.
— Что за повод, мальчики?
— Где ты тут мальчиков увидела? — огрызнулся Генка.
— У нас ребёнок будет, Зоя Викторовна!
Зоя обрадовалась, поздравила Валентина и сказала ему, чтобы он спать сегодня у них остался. В таком виде ехать к беременной жене не нужно.
Она же сказала, что отвезёт Люсьен домой, и та с недовольным видом вышла в коридор, потому что уходить сегодня не собиралась.
Высадив Люсьен у её дома, Зоя поехала к Гале. Она принесла яблоки, зефир и несколько банок с вареньем. Галя открыла болгарское, из розовых лепестков, и не могла от него оторваться.
— Матери сообщила? — спросила Зоя.
— Нет. Не знаю, как ей сказать, но и не хочется. Заранее догадываюсь, какая у неё будет реакция. Мне неудобно с ней о таком говорить.
— Увидит внука и сразу переменится. Моя мама не дожила… Да и у меня ни детей, ни внуков не предвидится.
— Почему? — спросила Галя и прикусила язык.
— Хватов-старший не хочет. Ему Генки хватает. Буду Генкиных нянчить, — Зоя улыбнулась, но как-то грустно.
В сентябре родилась девочка, назвали Танечкой. Из роддома Галю забирал Валентин вместе с Генкой, тот приехал на своей машине. Девочка была крошечная, но пухленькая. У Валентина от нежности слёзы выступили, когда он впервые взял её на руки.
Галя сильно похудела, очертились скулы, глаза стали огромными. Генка сунул ей в руку букет гладиолусов, пробормотал поздравление и сказал:
— Ты на мадонну похожа стала.
В комнату забегали соседи, умилялись ребёнку, приносили игрушки и вещи, из которых выросли их дети. Было шумно и суетно, но Танечка спала по три часа подряд, а ночью спать не захотела.
Галя кормила, качала её на руках, Валентин ворочался, предлагал помочь, волновался. Галя завернула дочку в одеяло и пошла с ней на балкон в конце коридора. На улице было тихо и прохладно. Девочка почти сразу уснула. Галя смотрела на её круглые розовые щёки, на закрытые глазки со светлыми ресницами, маленький кукольный ротик и чувствовала огромную любовь к ней. Неужели и её мать когда-то точно так же смотрела на неё? Но чувствовала ли она то же самое?
Приехала мать Валентина. Привезла несколько застиранных пелёнок, пару кофточек с оторванными пуговицами и недовязанную шапочку. Галя приняла подарки и вздохнула: почему-то стало жаль мужа.
Свекровь осторожно покачала внучку и тайком перекрестила.
— Молока-то хватает? А то давай к нам, у соседки коза есть, да и теснота у вас.
— Всего хватает, Анна Дмитриевна. И квартиру скоро получим.
Несмотря на тесноту, Анна Дмитриевна задержалась на месяц. Особой помощи от неё не было. Стирала Анна Дмитриевна плохо, бельё не проглаживала, рубашку Валентина сожгла, ей можно было без опаски поручить только чайник на плиту отнести, но к Танечке относилась бережно, вскакивала от каждого её покряхтывания и с удовольствием гуляла с внучкой под окнами общежития, пока Галя занималась делами.
Ещё Анна Дмитриевна пела колыбельные. Слова, наверное, придумывала на ходу, были они про зайчиков и медведиков, звучали трогательно и наивно, Танечка под них быстро успокаивалась.
Как-то незаметно Анна Дмитриевна начала называть Галю «дочей», та первое время замирала неловко, но скоро привыкла.
Приезжала Зоя. Неумело держала Танечку напряжёнными руками, спрашивала: «У кого такие хитрые глазки? У кого такой маленький носик?», целовала редкие пушистые волосики.
Она подарила им импортную коляску ярко-розового цвета, но через две недели коляску украли, тогда Зоя привезла другую, молочно-кремовую, тоже красивую.
Зинаиде о рождении внучки сообщили телеграммой, она послала телеграмму в ответ. Она появилась в гостях неожиданно, когда Танечке исполнилось три месяца.
Зинаида положила на стол пакет мятных пряников, оглядела комнату, заглянула в кроватку.
— Воробьёвская порода, — сказала она и села к столу.
Галя поставила перед ней чашку с чаем и спросила:
— Мам, а ты меня любила?
Зинаида помолчала, понюхала чай.
— А чай у тебя веником пахнет.
Она молча допила чай и ушла. Галя всё это время сидела, не шелохнувшись, а после её ухода взяла пряники и вынесла их на общую кухню, чтобы на глаза ей не попадались.
Photo by Element5 Digital on Unsplash
Предыдущая часть: Будет сладко
Автор публикации
