Возвращение. Задушевный разговор

622
0
Поделиться:

Кристель едва притронулась к вину, в отличие от Кловиса, пьющего его как воду. Дважды в комнату вламывались развесёлые девицы, которых Кловис тут же выпроводил.

— Монсежар говорил, что женщины обожают тебя, — сказала Кристель, невольно любуясь им.

— Этот твой Монсежар чрезмерно болтлив, — сказал Кловис. — Тебе, надеюсь, известно, что он занимается неблаговидными делами?

— Как и ты, братец? Как и я, впрочем.

— Кристель, я дам тебе денег, много денег, ты будешь жить, ни в чём не нуждаясь. Я осыплю тебя золотом, Полярную звезду достану с неба и приколю её тебе на платье, но ты должна порвать с герцогом.

— Не будет Монсежара, будет кто-нибудь другой, — пожала она плечами. — Что бы ты ответил мне, если бы я позвала тебя поселиться в милом домике среди лавандовых полей? Мы бы развели овец, ты бы женился на дочери соседа-мельника, я бы вышла замуж за его сына?

— Я бы повесился на второе утро от скуки, сестрёнка. Но то, что не подходит мне, было бы хорошо для тебя. Подумай.

— Не о чем думать, Кловис. И вообще, я тебя нашла не для того, чтобы ты устраивал мою судьбу подобным образом.

— А для чего, родная?

— Ясно же для чего, — улыбнулась Кристель. — Где я найду такого сумасброда, который согласился бы отвезти бумаги посла?

— Расчётливая стерва, — рассмеялся Кловис и обнял её. — Пообещай мне, что хотя бы будешь осторожна.

— Я сама осторожность, братец. Но и ты пообещай мне то же самое. Я не переживу, если потеряю тебя ещё раз.

На следующее утро Кристель покинула Сен-Валери. Толпа пиратов во главе с Кловисом вышла проводить её на улицу, они махали ей руками и орали весёлую песню, но ей всё равно было грустно.

Она остановилась на склоне, с которого был виден город и маленькие корабли, стоящие на пристани, в последний раз оглянулась и вытерла непрошенные слёзы. Всего один день с Кловисом после трёхлетней разлуки, которая могла оказаться вечной, это так мало.

Ещё она скучала по Матису и, пожалуй, Лансу. Как хорошо им было в Париже втроём. Возвращение в Монтрезель было желанным, но вместе с тем обещало небогатую на события жизнь.

Путь до Парижа занял четыре дня, и Кристель вдруг поняла, что ей некомфортно путешествовать в одиночестве. Она успела привыкнуть, что кто-то есть рядом, что о ней заботятся, её оберегают.

Опустилась ночь, когда она свернула на дорогу, ведущую к новому поместью Монсежара. На фоне тёмно-синего неба появились очертания крыш, башен и обгоревших деревьев, в воздухе всё ещё ощущался запах гари.

Не доехав до ворот, Кристель остановилась и прислушалась. Тишина прервалась тревожным пощёлкиванием горихвостки. В те вечера, что Кристель провела здесь, горихвостки пели свои незамысловатые песни до глубокой ночи. Кристель развернула лошадь и снова остановила её.

«Это всего лишь птичка, — подумала Кристель и продолжила прежний путь ко входу. — Если всего бояться, то и впрямь лучше отправиться в далёкую деревню и жить с мельником».

За воротами, которые оказались открыты, никого не было. Кристель спешилась, сделала шагов двадцать к дому, услышала за спиной шум. Из ближайших кустов вышел человек.

— Доброй ночи, мадемуазель, — сказал он и взял поводья её лошади.

— Какого чёрта он разговаривает? — пробормотала Кристель и бросилась к воротам, но они уже были заперты.

— Птичка в клетке, — проговорил Фернан и поклонился ей, взмахнув своей шляпой. — Я несколько удивлён, сударыня, ведь вы следовали в Монтрезель, а оказались в предместье Парижа, но вместе с тем рад видеть вас снова. Вы молчите? Разве так приветствуют старых знакомых?

— Что вам нужно? — спросила Кристель, не ожидая ничего хорошего.

— Побеседовать, мадемуазель. Ночь темна, длинна и как нельзя более располагает к приятному задушевному разговору.

— А где герцог де Монсежар?

— Много вопросов, сударыня. Вы здесь для того, чтобы отвечать.

Её обыскали, забрали кинжал, связали за спиной руки и отвели в один из залов с коваными решётками на окнах. Фернан указал ей на стул у стены, сам сел в кресло и закинул ногу на ногу. Четверть часа прошла в молчании, ему надоело сидеть на одном месте, и он начал прохаживаться вокруг неё, насвистывая и напевая, поправлять ей волосы, справляться, не давят ли верёвки и всё ли ей нравится.

— Довольно, господин Фернан! — не выдержала Кристель. — Вы отвратительно поёте, и у меня закружилась голова от ваших хождений. Скажите наконец, что вам угодно.

— Я давно вам это сказал: вы ответите на несколько вопросов, а после отправитесь на все четыре стороны. Или, что тоже вероятно, в Бастилию. Всё зависит от вас, мадемуазель.

— Ну так спрашивайте, Фернан, спрашивайте, — нетерпеливо сказала Кристель.

— Увы, сударыня, — Фернан покачал головой. — У вас оказался могущественный покровитель, который выказал свои претензии моему господину после нашей с вами первой встречи. Мне запрещено задавать вам вопросы, в противном случае… — жёсткая рука Фернана оказалась на её горле, — я бы легко вытряс из тебя всё, что надо.

Он холодно улыбнулся и не смог сдержаться, чтобы не ударить Кристель затылком о стену. Удар был ощутимый, и Фернан небрежно похлопал её по щеке, чтобы она не потеряла сознание.

— Надеюсь, эта случайность останется между нами? — спросил он с ядовитой любезностью, склонившись к её лицу.

В коридоре послышались быстрые шаги, и Фернан заторопился к двери. В зал вошёл министр Берзье, и Кристель поняла, что всё ещё хуже, чем казалось сначала.

— По лицу вижу, что вы меня узнали и даже рады видеть, госпожа де Клеманси-Пренс, — усмехнулся Берзье.

— Если вы так разбираетесь в людях, то вам стоит уйти в отставку, господин министр.

— Фернан, оставь нас.

После ухода Фернана Берзье присел на край стола и посмотрел в окно. Кристель взглянула на его спокойное бледное лицо и отвела взгляд.

— Говорят, ты быстро поняла, что здесь засада. Почему не уехала?

— Решила, что перебрала с осторожностью.

— А я всегда доверяю своей интуиции, — сказал Берзье и уставился на неё в упор своими невыразительными глазами. — И вот сейчас моя интуиция говорит мне, что ты причастна к исчезновению архива лорда Ашера.

— Вы же не думаете, надеюсь, что я причастна ко всем неприятностям, связанным с любыми бумагами, интересующими вашу светлость?

— Я склоняюсь к этой мысли. Убедишь меня в обратном?

— Вы не похожи на человека, которого можно в чём-то переубедить, — мрачно заметила Кристель и вздохнула.

— В здравомыслии тебе не откажешь, — сказал министр. — Пьер знает, что ты в этом участвовала?

— Хитрый ход, господин министр, — улыбнулась Кристель. — Во-первых, я ни в чём таком не участвовала, во-вторых, господину де Байе неизвестно, что я вернулась в Париж. Но если бы вы сообщили ему…

— Нет, моя цыпочка, Пьер ничего не узнает. И чтобы ты понимала, речь идёт о государственной измене. Мой брат не должен быть впутан в это.

— Какие серьёзные обвинения, господин министр. Вы, вероятно, имеете весомые доказательства моей вины? Иначе можно подумать, что вы просто желаете отомстить мне за мелкую обиду. Помнится, мы не сошлись с вами во мнениях относительно одного документа, вернее, одной-единственной цифры.

— Хватит! — рявкнул Берзье и досадливо взмахнул рукой. — Мало кому удаётся вывести меня, но тебе удалось. Имей я весомые доказательства, тебя бы уже повесили. Но моя власть такова, что я могу вздёрнуть тебя и без доказательств.

— Но это произвол, ваша светлость, — сказала Кристель с самым ангельским видом.

— То, что сделано на благо королевства, произволом не считается.

— Тогда мне остаётся лишь уповать на господа нашего, — кротко сказала Кристель.

Министр заметил перемену в её тоне, но не знал, как её истолковать. Либо она и правда испугалась его угроз, либо что-то придумала. Он склонялся ко второму, но предпочёл бы первое.

— Облегчи душу признанием, и я отправлю тебя в любой монастырь, какой пожелаешь, — сказал он.

Кристель прикусила губу, чтобы не рассмеяться и опустила голову.

«С этим знатоком женских душ, пожалуй, надо без намёков, чтобы не быть превратно истолкованной и не очутиться ненароком в святой обители».

— Я не хочу в монастырь, ваша светлость, — сказала Кристель. — Но и мысль о том, что моё честное имя может быть запятнано этой гнусной интригой, меня огорчает безмерно. Как и вы, я желаю во всём разобраться. Кто именно обвиняет меня в краже бумаг? Лорд Ашер?

— Нет.

— Если англичанин не имеет ко мне претензий, почему их имеете вы?

— Это государственная тайна.

— Хорошо. У Ашера нет претензий, у вас есть тайна. Каким боком здесь я?

— Святые угодники! — вскричал Берзье и ударил кулаком по столу. — Вас видели у Ашера на приёме, после которого исчез архив.

— Смею заметить, что там была не только я.

— Да! Да, чёрт побери! Там были мои люди, которые… Фернан!

Незамедлительно вошёл Фернан.

— Доставь её ко мне, — сказал министр устало.

— Ну всё, козочка, переломают тебе ножки, а потом и шею свернут, — тихо сказал Фернан и подтолкнул её к выходу.

Photo by Ivana Cajina on Unsplash

Продолжение: Дороже денег

Предыдущая часть: Кловис Девять жизней

Начало: Возвращение

Text.ru - 100.00%

Автор публикации

не в сети 2 года

Uma

0
Комментарии: 6Публикации: 155Регистрация: 09-09-2020

Хотите рассказать свою историю?
Зарегистрируйтесь или войдите в личный кабинет и добавьте публикацию!

Оставьте комментарий

5 × один =

Авторизация
*
*

Генерация пароля