Бешенство
Спалось плохо. Мысли о прошлом лишали покоя. Лиса ворочалась, ей было то жарко, то холодно, то просто неуютно. Глюк ругался, что Лиса ему мешает, и она запустила в него пластиковой флягой, чтобы он замолчал, пререкаться с ним не хотелось.
На рассвете проснулся Блаженный. Он принёс воды Глюку, которого постоянно мучила жажда, укрыл Лису свалившимся на пол спальником, стянул ботинки с Назара и на цыпочках вышел на улицу.
Собаки уже ждали его у двери, поднялся радостный лай и повизгивания. Блаженный гладил каждого пса, вытаскивал из шерсти колючки, разговаривал с ними на понятном только им языке.
Тональность лая вдруг сменилась, он стал агрессивным, раздражающим. Лиса положила подушку на голову, чтобы было не так громко. Глюк разразился бранью.
— Да что они сегодня не уймутся никак! — не выдержал Назар и босиком пошёл к двери. — Блаженный, заткни их уже!
Он увидел Блаженного, лежащего среди собак.
— Лиса! — позвал негромко Назар.
По его тону она поняла, что что-то произошло, схватила ружьё и подошла к Назару.
— Они Блаженного загрызли, — сказал Назар. — Надо отогнать их.
Он намотал тряпку на толстую палку, плеснул на неё остатки синтетического пойла и поджёг. Вместе двинулись в центр стаи. Собаки рычали и отступали. Только двое из них вели себя странно, да и по виду отличались от остальных — шерсть на них была вздыблена, местами облезла клочьями, глаза казались бешеными. Они скалились с глухим урчанием, их морды были в крови. Лиса прикончила обоих, лай прекратился. Она нащупала пульс у Блаженного.
— Жив.
Назар передал ей факел, а сам поднял Блаженного и занёс в дом. На его ногах были глубокие раны от укусов. Штаны срезали, раны залили антисептиком. Блаженный слабо застонал, попытался что-то сказать.
— У тех собак могло быть бешенство, — сказала Лиса. — Хотела бы я ошибаться, но исключать этого нельзя. Нужно срочно купить вакцину.
Не сговариваясь, Назар и Лиса вытащили деньги со всех карманов, сложили их в общую стопку. У каждого из них были тайники, при необходимости они могли бы собрать и большую сумму.
Лиса ушла на поиски вакцины, Назар выволок трупы собак на пустырь и сжёг. Остальные собаки из стаи вели себя смирно, смотрели с тоской в сторону двери, за которой лежал Блаженный, и тихо скулили, будто понимали что-то.
Через пару часов Лиса вернулась сияющая, достала из кармана шприц и ампулу.
— Тут первая доза, скоро Цима вторую занесёт, на две у меня денег не хватило, придётся в тайник лезть.
— Поровну разделим, — сказал Назар. — Ты посидишь, я схожу, у меня недалеко.
Она сделала инъекцию, перевязала раны чистой повязкой и принялась убираться. В дом она обычно приходила только ночевать, а быт, если его можно назвать таковым, был полностью на Блаженном.
Лиса натаскала воды, нагрела её немного, чтобы не ломило пальцы, и принялась стирать.
— Какой порыв, — оценил Глюк. — Наконец баба в тебе взяла своё. Зачем тебе по пустошам лазить? Сиди тут, детей Назару рожай, вот и счастье, чего измудряться?
— Ты бы думал, прежде чем молоть языком, — сказала Лиса беззлобно. — Если я с тобой пару часов пробуду, то ты очень скоро отсюда вылетишь. Люблю комфорт, а ты мне его нарушаешь.
— А что мне делать, Лиса? Я валяюсь тут годами, уже корни пустил. Да я сдохнуть хочу!
— Ты мог бы выбираться на улицу, — сказала Лиса. — Мог бы что-то делать руками. Ты сам не хочешь.
— Что ты понимаешь? — спросил Глюк с горечью. — Ты не была в моей шкуре, а со стороны всё пустяки.
Они замолчали. Лиса развесила бельё на улице. Полностью оно там высохнуть не сможет, но хоть проветрится, позже придётся досушивать у огня. Она вылила грязную воду и вернулась в дом.
На пороге комнаты появился Цима — парень лет семнадцати в новом комбинезоне. Он выделялся на фоне обшарпанных стен комнаты и старого барахла, казался инородным, будто неразборчивый художник нарисовал его яркими маркерами на пожелтевшей от времени газете.
— Принёс? — с надеждой спросила Лиса.
— Обижаешь, — улыбнулся Цима. — Я — и вдруг не достану?
Лиса дала ему пачку денег, Цима присел на табурет и принялся их пересчитывать. Считал он плохо, сбивался и начинал заново.
Уголок этикетки на ампуле чуть загибался, Лиса содрала его и увидела другую надпись: «Натрия хлорид, 0,9%». Получается, она и утром вколола Блаженному физраствор вместо нужного препарата. Лиса швырнула ампулу в угол.
— Ты что мне подсунул? — спросила она, подходя к Циме вплотную. Тот поднялся, сделал пару шагов назад и упёрся в стену. Неудобную он позицию занял.
— Я? — возмутился Цима. — Похоже, поставщик меня кинул. А я для друзей, ты же знаешь, за что купил, за то и продаю. Я разберусь с поставщиком, Лиса. Такими вещами не шутят, что я, совсем конченный? Нет, Лиса, так не делается, я бы ни в жизнь…
— Попробуешь обмануть ещё раз — пристрелю, — она смотрела в его бегающие глаза и понимала — он и сейчас ей врёт.
— Ну да, ну да, — улыбнулся заискивающе Цима, и положил деньги в свой карман, надеясь, что она этого не заметит.
— Пошёл вон, падаль, — сквозь зубы сказала Лиса.
Она легла на доски, потёрла пылающие щёки. Доверять Циме нельзя, это она усвоила давно, но безысходность вынудила обратиться к нему. В первый раз, когда она поймала его на лжи, он таращил подлые глаза и клялся, что это ошибка. Она поверила ему. Потом он пытался обмануть снова и снова, и она каждый раз обещала ему, что этот последний.
«Тварь, вот тварь, — злилась Лиса. — Такого только могила исправит, и то вряд ли».
Она резко вскочила, выбежала из дома и догнала насвистывающего Циму. Дуло её ружья упёрлось ему в затылок.
— Я передумала, — сказала Лиса. — Другого раза не будет.
Держа его на прицеле, она начала отходить назад. Цима обернулся, хитрая улыбка скользнула по его лицу. Он ведь знал, что никогда она не выполнит угрозу, понимал это и пользовался.
Грянул выстрел. Цима упал замертво. Лиса обыскала его карманы, столкнула тело в канаву и пошла обратно. Никакого особого удовлетворения она не почувствовала, но и угрызений совести не испытала: Цима считался своим, ему доверяли, а он крысятничал. Такое не прощается.
Глюк приподнялся на локтях, посмотрел в спокойное лицо девушки. Выстрел он слышал, а сложить два и два труда не составило. Он криво ухмыльнулся, но благоразумно промолчал и уставился в потолок, насвистывая подобие триумфального марша.
Photo by Simon Gatdula on Pixabay
Автор публикации
