Возвращение. Способная ученица
Два дня в предвкушении бала тянулись для Ланса со скоростью виноградной улитки, но пролетели для Кристель и Матиса.
Ланс мерил шагами свою комнату, умоляя время ускориться. Он хотел ясности. Пусть король откажет ему, но зато не будет больше разъедающей неизвестности.
Матис вполне ожидаемо для Кристель подружился с де Байе. Она-то знала, как Пьер умеет располагать к себе, если того пожелает.
Втроём они поехали к Лантану, у которого замечательно позавтракали и отдохнули, а после принялись упражняться во владении оружием на площадке перед домом. Де Байе смотрел за этим со ступеней, в какой-то момент не выдержал, сбросил с плеч камзол и предложил Лантану сразиться с ним. К восхищению Матиса де Байе нисколько не уступал Лантану, и их полушутливый поединок закончился ничьей.
Кристель тоже хорошо владела шпагой, и было очевидно, что это не только заслуга господина Лантана. Но всё же она предпочитала кинжал и короткое расстояние, и Матис, наблюдая за Кристель и Лантаном, представлял, как её рука обвивает шею врага, а губы что-то шепчут на ухо, и точный удар наносится в тот момент, когда противник максимально расслаблен и беспечен.
— Да, герцог, главное, не подпускать её близко, — сказал де Байе, угадав его мысли.
— Я вижу гордость в ваших глазах, Пьер.
— Кристель способная ученица, — улыбнулся де Байе, ласково щурясь от солнца. — Если бы Готье не утащил её в то богом забытое герцогство, мы бы с ней здесь не скучали.
— Монтрезель неплохое место, Пьер, — сказал Матис. — Там принимают без всяких церемоний.
— Вы тоже дуетесь, что король не позвал вас сразу же, как прочитал письмо? — усмехнулся де Байе. — Но где Франция и где Монтрезель?
— Нет, Пьер, у меня нет никаких обид. Меня принял Ланс в своём герцогстве, а завтра я увижу короля Луиса. Мне ли жаловаться? Я дворянин без земли, властелин без власти.
— Вы сдались, герцог? — спросил де Байе.
— Я принял реальность. Моё возвращение принесёт смуту. Я, желая добра подданным, сделаю им только хуже, вступив в противостояние с кузеном. Кристель показала мне дивный монастырь на окраине города… Если я не найду себя в мирской жизни, то…
— За добром не надо идти в монастырь или на паперть, за него приходится сражаться и убивать, мой дорогой Матис, — сказал де Байе, уперев в него немигающий взгляд.
К ним подошла Кристель, разрумяненная от борьбы. Несколько прядей выбилось из её причёски, и де Байе ловко поправил их. Он кивнул в сторону кресел, стоящих в тени дуба. Мужчины сели, а Кристель прилегла на траву.
— Вы знаете, Кристель, герцог Матис собирается уйти в монастырь? Настолько не мила ему жизнь без власти, — сказал де Байе, подняв с земли жёлудь.
— Но действительно ли он хочет стать единственным правителем Вервегштейна? — спросила Кристель.
— О, да, моя дорогая, но герцог хочет этого не из одного лишь тщеславия, он переживает за людей, что вообще редкость, — Матис хотел что-то сказать, но де Байе качнул головой, знаком показав, что сейчас не время. — Я уверен, из него выйдет отличный правитель.
— Что же делать, господин де Байе? — спросила Кристель с театральной интонацией. — Герцог Браббе вряд ли добровольно уступит трон даже такому прекрасному герцогу.
— Но если бы нашлись люди, которые бы пожелали помочь герцогу Матису…
— Такие люди есть, господин де Байе, — ответила Кристель, глядя на небо в просветах дубовых ветвей. — Но герцог должен изъявить свою волю. Никто не может без его желания расчистить путь к трону, а потом привести герцога за руку и посадить его на трон.
— Вы слышали, герцог? — спросил де Байе. — Вы не один. Решайтесь — и трон поднесут вам на золотом подносе.
— Так просто? — усмехнулся Матис.
— Простота не должна вас смущать. Наоборот, только к ней и нужно стремиться. В одиночку вы не сделаете ничего, но с правильным окружением… Короля делает свита.
— Странно слышать это, когда почти смирился.
— Кто довольствуется малым, герцог, однажды потеряет всё, — сказал де Байе. — Никто не откажется от власти добровольно.
— Вы будто цитируете мои слова, Пьер, — Матис улыбнулся. — Я был буквально одержим мыслями о власти, когда сбежал из Вервегштейна.
— Что вылечило вас от этой одержимости? Лень? Смирение? Страх?
— Любовь, — ответил Матис и посмотрел на Кристель.
— Влюбиться в дорогую Кристель было вашей ошибкой, герцог, — сказал де Байе задумчиво. — Может быть лет через десять, когда она наиграется…
— Послушайте, любезный господин де Байе, — перебила его Кристель, — кажется, вы не заметили или забыли, что и я здесь нахожусь. Оставьте свои обсуждения для разговора с глазу на глаз. Впрочем, я вас покину, чтобы не мешать, — она поднялась и направилась к Лантану, который как раз заканчивал отдавать распоряжения слуге.
— Видите, герцог, как её задели мои слова? — спросил де Байе. — Неприятно быть чьей-то ошибкой.
— Напрасно вы так с Кристель, — сказал Матис, оглянувшись на девушку. — Без всякого преувеличения она стала самым близким мне человеком после моего побега из Вервегштейна.
— Но вы же знаете, что она предпочитает ранить с близкого расстояния? — улыбнулся де Байе. — Такие, как она, признают только силу. Где-то вы допустили слабость, герцог, вот она и вильнула хвостом.
— Я виноват перед ней… И давайте-ка сменим тему, — сказал Матис.
— Как вам будет угодно, — губы де Байе растянулись в вежливой улыбке. — Попомните мои слова, герцог, именно она прикончит вашего кузена, если тот неосторожно позволит себе к ней приблизиться.
— Вы прорицатель, Пьер?
— Нет, но кое-что повидал на своём веку и умею делать прогнозы и выводы.
— Никак не могу понять, каков ваш род деятельности?
— Хм… Сложно ответить определённо, — де Байе забросил жёлудь в траву и проследил за траекторией его полёта. — Я занимаюсь всем и ничем. Я тот человек, у которого нет проблем, а потому он решает чужие.
— Кристель выполняет ваши поручения? Она служит вам?
Де Байе рассмеялся.
— Какой у вас серьёзный вид, дорогой Матис! Служит? Кристель — прелестная мадемуазель, а не солдат. Она никому не служит, наоборот, всегда делает то, что хочет. Ну, полно, мы с вами заболтались. Давайте выпьем вина и посмотрим, как сейчас достанется Лантану.
Матис хотел бы узнать больше о том, что связывает Кристель и де Байе, от туманных намёков которого всё только запуталось, но настаивать на продолжении разговора не стал. Раньше он считал Кристель кем-то вроде племянницы или дальней родственницы Готье Гуадинота, которая помогает дядюшке в мелких поручениях. Она казалась ему наивной замкнутой девчонкой, боящейся лишний раз показаться кому-нибудь на глаза. И вдруг эта девчонка из глуши заявляет, что у неё есть дело в Версале…
«В Монтезеле всё крутится вокруг неё, — озарило вдруг герцога. — Исчезновение мадам де Лорентин, появление Зефирайн, неприятности епископа, обвинения в колдовстве, несколько смертей, соглашение, из-за которого мы поехали в Париж. Она не случайно оказывается в гуще событий, из-за неё многое и происходит. Если бы я понял это раньше, мне бы и в голову не пришло «спасать» её, помогая тем самым Марси».
Photo by suju-foto on Pixabay
Предыдущая часть: Приглашение в Версаль
Автор публикации
