Казино располагалось не так далеко от центра города, в закрытой коробке, что выдавало в нем заведение большей частью для своих или определённого контингента. Ибо ничего вразумительного пояснительный комментарий Михаила о том, что это детище Отари Квантришвили, почившего в девяносто четвёртом от рук уже более знакомого ореховского Сильвестра, не сказал. Но пересекать порог заведения рядом, с которым был застрелен криминальный авторитет, было не очень уютно. Он думал, что они доедут максимум до Люберец, а то и до ранее не особо известного Столярного перекрёстка, не катался он за свою жизнь в эту чёртову Москву так много раз. Его познания ограничивались тем, что лежало до Борисовских прудов, и самый-самый центр: Красная площадь, Стена, иными словами, без чего Москву и представить нельзя.

— Я не уверен, что знаешь Шерстобитова Леху, Солдата, но… Если бы ты Севера не замочил, то к нему бы и с ним, и с братом обращался, парень дельный, — присвистнул, за запястье потянув на себя парня, Михаил. — Расценки правда, гад, поменял, но ничего, ныне киллеры проверенные нужны…

Близкие соседние «Краснопресненские бани» стали в глазах выглядеть ещё жутче после того, как Королев рукой обрисовал место, откуда велся огонь, точно был непосредственным свидетелем случившегося пятого апреля. Романова колотило от одного вида того места. Не помогала в его глазах ни перекладка плитки, ни какой-то декор, это место могло быть очищено только полным стиранием с лица земли… Ещё и сам убил человека, не зная как, а подробностями-то уже обросло… Да и комментарий, что Сильвестр не намного, всего-то на пять месяцев пережил коллегу по криминальному бизнесу, совсем не воодушевлял на любого рода свершения. Хотелось заскочить в трамвай и кататься на нем в размышлениях до самой темноты по одному и тому же маршруту. После яркого недавнего воспоминания своего кретинизма, когда хотелось кричать, что это все не правда, что к его смерти причастен собственный отец и тем более.

Сковывал липкий и противный страх, от которого никак не мог отмыться Романов, как он ни тёр короткими ногтями лицо и шею. Королёв заставлял ещё больше ощущать шаткость занимаемого Романовым положения. И он так рассказывает, что кажется, если он будет есть в этом ресторане и его компаньона застрелят из дробовика у него на глазах, то он, конечно, ради приличия посетует, что он заляпал ему белую рубашку, но доест спокойно, будто это будничное дело, а собеседник, мёртвый, лежащий в салате лицом, это нечто несущественное. Лучший собеседник — мёртвый собеседник.

В этом же названном «Золотом треугольнике» располагалось аж два казино, вот ведь, почти что Рублевка, конкурентов мало. «Изумрудный дракон» и «Серебряный Екай», а второе являлось казино-баром с замашками на китайскую атмосферу, если не фартило в одном заведении, можно было не отчаиваясь прийти в другое.

Неприметные здания вряд ли могли вызвать какие-то подозрения, но они не для того, чтобы проигрывать, выигрывать, да и вообще играть… Мишка подскочил к одному из каменных украшений на колоннах в виде глянцевого шара, крутанув вокруг него монету. Это считалось хорошей приметой и залогом удачи с их местной пародии на достойные провинциальные аналоги. Зенин любил «Шайбу», прибыль с которого он делил почти пополам с владельцем. Скоро мог и выкупить. С противоположного конца двора на них взирала сермяжная, поросшая мхом, треснутая и крошащаяся статуя Юлия Цезаря.

Или Цезарь, или ничего.

Пересекая порог с характерным звуком звенящих металлических трубочек, Романов понимал, что пути назад нет у него уже очень давно, чтобы с этого ещё расстраиваться, особенно сейчас. Но не мог отделаться от ощущения, что чувствовал себя лестницей, которую вот-вот закинут на ту сторону пропасти, но она сорвётся вниз.

— Нам в грейпфрутах ваш фирменный, — сразу, как пришёл Королёв, Антон ощутил нарастающую суетливость. Они подошли к стойке, как Мишка рассмеялся, пожимая мужчине руку. — А ты чего тут, а не на Рублевке?

— Таки две работы лучше, чем одна, замётано, — кивнул мужчина, протирая стаканы. — Будет восемьдесят долларов, — картинно изрёк он, и сначала Антон подумал, что тот даже не шутит, но тот слава богу дал понять, что это шутка.

— Вчера стоило пятьдесят! — экспрессивно взмахнул руками Королёв, поддерживая. Видимо, диалог из какого-то фильма.

— Так инфляция! — расплылся в щербатой улыбке собеседник, опуская увесистые стаканы ободом в соль. — А Мишка где с Саней? Думал, приедете, банк вынесете опять, хотя у нас сегодня Кир, может и пободались бы… — им кивнул упомянутый парень.

— Подъедут попозже. Саня вообще после того раза не играет, как до трусов раздел всех в «Нефритовом»… Это все Мишка с его в три часа ночи: «Парни, а поехали на Рублевку, так в казино хочу! Да настроение не заладилось, а лишние пятьдесят тысяч… Да не бывает лишних, знаю, но поехали, хочу от них избавиться», — заговорили о своём мужчины, срываясь на воспоминания о купленных кафе в Раменском и Жуковском кем-то, пока бармен продолжал делать два дела одновременно, периодически кивая Королёву. Антон отошёл, опускаясь на место у окна, лицом от входа. Подумал, что Мишка захотел бы занять положение «лицом».

В бесцельном и флегматичном ожидании он прокручивал в пальцах врученную Мишкой пачку сигарет, ибо у него свои кончились, думая перекурить сходить или потом. Целлофановая упаковка поддавалась любого рода манипуляциям, поэтому Романов машинально содрал с картонной коробки всю слюду и, чтобы занять руки, сжимал ее, не обращая внимания на мерзкий шуршащий звук. Ещё и антураж заведения заставлял чувствовать себя в напряжении. Статуи красные, размалеванные и символика всякая с иероглифами. В ночи и вовсе на секту в его сознании походило. Однако музыка играла в разрез атмосфере не в восточных мотивах, а родных, русских, модных. Левин бы оценил.

— С чем? — спросил Романов, когда блондин занял своё место, подталкивая один стакан, наполненный льдом и приятно отдающим цитрусом, к парню.

— Сейчас узнаешь, ты должен оценить.

— Что они делают, господи… — закатил глаза Антон, периодически кидая взгляды в разные углы помещения и замечая самые разнообразные детали. Этот взгляд исключением не стал.

— Играют в русские шашки шотами, очевидно же, это фишка «Серебряного Екая», — расплылся в торжествующей ухмылке Королёв, будто делая из Романова человека, а тот противился. Они стукнулись стеклянными стенками сосудов.

— Основавший это явно был пьян, — резюмировал уже более расслабленно Антон, продолжая рассматривать происходящее, периодически отвлекаясь на громкие звуки из-за игорных столов.

— Наш Дон Александро хорошо ещё съездил в Китай и передумал, иначе мы сидели в «Бароне Мюнхгаузене» не меньше… Акция: улети на ядре, — Королёв залпом осушил практически половину напитка, заставляя Антона тоже немо оценить.

— Грейпфрут, текила…

— «Соленая Мучача», — кивнул утвердительно Михаил.

— Паш, дилером за тот стол шуруй давай, — послышалось в непосредственной близости от Романова, и пред его глазами нарисовался совсем дрищавый парень, который в масштабы заведения совсем не вписывался своим видом. Вытатуированный, но слишком слащавый, таких обычно у них п…дорами называли. Он вышел из служебки. — Вот выиграешь у тех, не совру, на инспектора пойдёшь, — для подгона хлопнул по заду подносом его бармен.

— Сам знаешь, что захочу в пит-боссы, Кость, так пойду и туда, мне просто в кайф разводить людей и оставлять с голым задом. А это смотреть, следить чтоб не жулили… — повел плечами брюнет, на ходу стирая следы помады на шее, да показывая бармену по-детски непосредственно язык.

— Давай без этого, шевели булками, чтоб без фокусов! Да Саню вызвони!

Казалось, это место просто не могло пребывать в состоянии покоя и даже в будние дни, начиная с полуночи и до утра, никак не могло быть спокойным. Наверняка, оставались лишь самые заядлые игроки, да персонал, но в голове Романова казалось, что тут просто не может быть никак иначе и нынешнее состояние шума, гама, пьяного смеха это прямо константа вместе с канапе с красной икрой, крем-брюле и бокалами игристого. От сладости в воздухе, что оседала на языке, становилось не очень хорошо.

Но пока Романов был погружён в свои мысли, особо не слушая Королева, услышал шум битого стекла. На него же обернулся и Михаил, примолкая в неозвученном раздражении. Антон и раньше отметил враждебные настроения за обычным соседним столом, не игорным, но не придал значения, а теперь видел, что парень держался за повреждённую щеку, пока один из компании верзил убрал в карман зажигалку.

«Ожог останется», — промелькнула мысль у Романова, и он видел, как парня держат за шкирку старой потрёпанной кожанки, норовя прочертить по лицу пару черкашей печатками, сложенными в кастет. Тот же смотрел уперто, открыто, агрессивно, точно знал, что удара не придётся. Наглец. Не место. Но, если бы не привлёкший внимание бармена шум, то парень мог бы полететь прямо в тот момент под стол бесшумно, а после ещё раз на замызганный и грязный асфальт чуть попозже, ибо на этом препирательства и одностороннее давление не закончилось. И кинули бы поверх в лучших традициях эстетики две красные розы.

— Сиди, — приказным тоном заявил Михаил, отмечая, каким у Романова сделался в ту минуту взгляд, как он пересекся с парнем. Положил сразу свою руку поверх для закрепления результата, чтобы Романов не подумал дернуться.

— Это кто? — выцедил сквозь плотно сжатые от злости зубы Антон. Это было неравнозначно и его бесило.

— Быков и Дилевские, — метнул взгляд Королёв искоса.

— Ничего не сказало, — раздраженно бросил Романов.

— Косякнул крупно парень, только божья благодетель спасёт, ибо сколько у него запросят, стольким не располагает, — спокойно и степенно рассудил Михаил негромко, наклоняясь ближе к Антону. — Какой-то средней руки товарищ из Измайловской поручил выполнить в оплату за услугу одно дело. В процессе выполнения одним нехорошим дядям, тут признаю, что с Адилем никто кроме отмороженных и отбитых, в прямом смысле этого слова, по странной закономерности, не сходится… Ну, и нанесли физические и моральные увечья. Из-за этого не редкость наступают на пятки бегущим последствия, — цыкнул Михаил. — Безжалостные, жестокие, знающие кровавую кашу лица, с битами, а кто покрупнее и побогаче, они с автоматами наперевес. А он и не бежит. Герой, е-мае, Диля требует и разговора «нормального». Какова вероятность, что это пройдёт мимо тебя, при условии, что ты даже не прячешься при стрельбе открытой по ногам, а объяснения слушать не хотят? Нулевая — башню снесут разом. Так что, не дергайся, — все тем же неприятным главенствующим тоном озвучил, чуть отодвигаясь на прежнее положение, Королев. — Не светиться приехали.

— А тебе как, нравится картина?! — со сведёнными к переносице в возмущении бровями выплюнул Романов. — Тебе в нормальную да? Это вообще не равное, они не поговорить с ним пришли… — пробубнил Антон, точно половины речи Королева и вовсе не слышал.

— Языком кулака только и ножа. Не верещи, — посоветовал визави, — они тут поорать тоже любят, а у меня чувствительность повышенная к громким звукам — дёргает, потому и не слушаю, и тебе тоже не советую.

«Не слишком внушительное оправдание для шишки криминального мира, что просто не хочет связываться. Не боится же».

— Чего мы ждём вообще? — будто бы успокоившись спросил Антон, прекращая мять салфетку.

— Наших для переговоров и Саню, Дона. Адиля, как карты лягут, они обычно вместе, ещё с зоны. Ты же не думаешь, что мы просто так курим тут… Стоп! — не успел удержать подорвавшегося с места Романова Королев, прикладывая ладонь ко лбу страдальчески — куда?!

Королёву оставалось только выдохнуть и сделать вид, что он вообще Романова не знает. Хочет разбираться с пятерыми здоровенными мужиками и огрести за обострённое чувство справедливости, неизвестно насколько ещё справедливости, так пожалуйста. Школа жизни научит не только закрывать глаза на определённые вещи. Впрягаться не будет — он предупредил, остальные кишки на асфальте, увы, не его забота.

— Парни, какие-то проблемы? — спросил, расправляя плечи Романов, опираясь на руку, деловито поставленную на стол. В горле резко образовалась Сахара от одного морозного взгляда негодующих пар глаз.

— Ну, хочешь — тебе организуем, — отозвался сидящий напротив парня мужчина, что перекатывал фишку, висящую на звенящей связке ключей меж пальцев. — Тебе чего надо-то? — положив голову на подбородок, сверкнул на него чёрными глазами жгучий брюнет. А голос, как нож, неприятно своей насмешливостью резал, как и лязг железных зубов дружков в смехе. К нему обратились, как к «Курьеру». На редкость странные прозвища шли…

— Чего к парню пристали? — подстроился под манеру общения Романов, решая, что или сейчас он себя покажет, ну, или жестко пролетит птицей невысокого полёта.

— А это уже не твоего ума дела, шёл бы ты мимо, если тоже огрести не хочешь, — по-доброму посоветовал предводитель компании, хлопнув Антона по руке даже по-дружески. Таких друзей видал Романов в гробу дубовом. Его всего передернуло, он надыбился, глядя как парень опрокидывает в себя стопку. Неужели все так и делали бы вид, что ничего не происходит?

— Огребете вы, — акцентировал Антон, — если на него дальше лезть продолжите.

— От кого, мальчик? — в открытую ехидно засмеялся негласный предводитель собачьей своры, Янис, отбивая пять товарищу. — Я тебя впервые в жизни тут вижу, защитник из тебя не очень, того глядишь напополам сломаешься, — усмехнулся мужчина, хотя сам не отличался атлетическим телосложением.

— Ни одним вам жизнь подсластил, — решился на спонтанную импровизацию Романов, представив, что ровно так ему надо правдоподобно соврать перед матерью. Как отец. — Не думаю, что вы с Шишканом дело иметь хотите. Свалите по добру.

— Не вешай, — обнажил ряд полугнилых желтых зубов мужик, у которого очки были зацеплены на затылке, — мы имеем выход на Шишкана, тебя вообще…

— Ну, и я имею, — перебил нагло Антон. — Я вас предупредил, — ухмыльнулся он однобоко, полуразворачиваясь, но метнув взгляд через плечо. — Адиль вам спасибо не скажет, горло пожмёт, может… Хотите, как Черт кончить, например, ну, почему нет — право ваше. Сами знаете, как кому дорогу переходить и на какой свет… Только потом разбухший труп из отстойника будут опознавать родоки, если вообще найдут, а не на гору вас отвезут. Но вы мелкие слишком, чего с вами возиться, и отстойника хватит.

— Полегче, — главный ухватил его за руку под напряженный взгляд Быкова исподлобья, — кто таков? Детсадовец совсем, а варишься…

— Антон я, — дёрнул плечами Романов. — Севера слышал Юрку, так моя заслуга, — хлопнул себе по груди, — а теперь вы не портите настрой мне, я не порчу вам, мужики.

С победной ухмылкой стоило только захотеть Романову усмехнуться и подумать, что это было даже легко… А их озадаченные взгляды только чего стоили! Так в заведение зашел Мишка Зенин вместе с мужчиной, то, наверное, по колоритной внешности — Адиль. У них были друг на друга направлены пистолеты. Адиль целил в шею, а Зенин в область сердца. Выглядело это совсем не тёплыми и дружескими полуобъятиями и приёмом душевным.

— Чего тут за шорох? — с мягким акцентом, выдающим говор неместный, проговорил мужчина с тёмными глазами-углями.

За спиной послышались суетливые звуки доставания разного оружия и мужиками стоящими, кто за стойкой, кто у стен, сидящими… Королёв и компания в долгу не остались, Романов даже не знал больше половины людей, что внезапно нарисовались с их стороны, занимая позиции напротив друг друга. Тишину разрезал только до прилетящего подзатыльника смех кудрявого парня в очках. «Молодой Трезини».

— Опусти, Диль, — миролюбиво и смехом произнёс Королев. — Мы не хотим стрелять. Мы наблюдаем, — заглушил тезкино: «Предупреждаю, кто будет дергаться — всех перемочим». От голоса Зенина, Романов мог поклясться, со стен штукатурка могла сыпаться.

— И чего вы, не желающие стрелять, у нас забыли? — обратил свой взгляд на Королева Адиль, в смехе заходясь, что тот тоже ствол-то держит возведённым. — Я хочу, чтобы ты озвучил причину нашего собрания прилюдно. А тебя, — он тыкнул Зенину прохладное дуло пистолета в самую шею, наклоняясь ближе к лицу, — я уже сказал, что видеть здесь больше никогда не желаю и поверь, пуля в башке, это не угроза. Ну, и? — интригующе выдержал казах, улыбаясь металлическими зубами.

— Мимо шли, зашли «Мучачи» выпить, — Романов не понимал это растягивание времени, потому только и мог, что переводить взгляд с Зенина на Королева, с Королева на Зенина и на Адиля. Королев допил напиток, чуть кривя лицом.

— Да и шли бы мимо, чего напрягать Дона? Он просил передать, что дела, я за него, — спокойно изрёк мужчина, что-то рыкнув Зенину, что бесцеремонно прикурил одной рукой. Знаки на входе, видимо, для слепых висели, и акт неуважения получился весьма красноречивым.

— У вас наш человечек, — усмехнулся с теплотой и задором Королев, — он хоть и предатель, но это наш предатель, хотим забрать и о нейтралитете попросить в вопросе… Сам знаешь, каком вопросе.

— Забирайте, коли найдёте, — флегматично отозвался казах, не сводя пристального взгляда на отошедшего на два шага Зенина. Никто по прежнему не двигался с места.

— Так просто? — вырвалось у Антона.

— Двадцать минут, и вы отсюда сваливаете со своим нейтралитетом, — грубо выцедил Адиль, почесав затылок дулом пистолета в полной уверенности, что ни один выстрел не раздастся. — Проблем и так выше вашей, что бандитской, что ментовской крыши, но только один, — он поискал взглядом Романова и ухмыльнувшись бесцеремонно тыкнул на него пальцем: — Вот он.

— Да он не прочешет, просто по незнанию тут все за это время, — закатив глаза, произнёс Михаил, упираясь взглядом в забавлявшегося над этим делом Яниса, что оттянул небрежно цепь, а после в Адиля.

— Тик-так, Миша, — напомнил казах. — А мы стоим и никакого телодвижения.

— Я им не верю, — фыркнул Зенин, плечами дёрнув. Что-то между ними произошло, что осталось для Антона тайной за семью печатями неозвученной. — Иди, — внутри все резко похолодело, но он подняться с насиженного места уже хотел, как его рука уперлась в металл в куртке Быкова четким движением.

— Ножовка, — успел шепнуть Быков перед тем, как совсем рядом с ним раздался выстрел, они с Романовым синхронно пригнулись, как и люди Яниса. Карточный бумажный домик покачнутся. Пуля очень метко прочертила маленький прогал меж ними, пройдясь по дереву стола, рассекая его. Шаг влево или вправо, а не вниз мог стать вполне себе последним. Но Быков этим тоже воспользовался. Предмет молниеносно перекочевал в куртку Антона под тихое «Тут подвалы есть под лестницей, с них начни».

— Я предупредил насчёт телодвижений, джентельмены, — картинно сдул невидимый дымок Адиль с дьявольской ухмылкой, когда под его внимательным взглядом Романов торопливо вылез из-за стола, оглянувшись ещё раз. В его сторону раздался ответный Королева с целью разубедить в преимуществе ситуации. — Давайте без фокусов и никто не пострадает. Запиши на мой счёт, Кость, — кивнул он парню за барной стойкой, снова возвращая взгляд на Зенина.

У Антона в горле сердце встало, он боялся, что раздастся второй выстрел и пуля застрянет в его затылке, спине или другой части тела. До одури стало страшно. В виски била нещадно кровь, перекидывая оглушающей долбежкой любые возникающие мысли. Он переставлял ногами так быстро, как мог, думая, что лишь бы по ним не начали стрельбу, и не послышался просто массовый спуск предохранителей. Наощупь он нашёл ручку двери, слепо глядя куда-то вперёд, и сразу зашёл в темноту коридора.

Photo by David Straight on Unsplash

Продолжение: По локоть

Предыдущая часть: Преемственность

Начало: Накануне

Хотите рассказать свою историю?
Зарегистрируйтесь или войдите в личный кабинет и добавьте публикацию!