Разбойничья дочь. Незваные гости
К ночи добрались молодые князья до дальней отцовой деревеньки. Андрей предложил было до дому доехать, но Василий уговорил его на краю деревни в поле заночевать. Легли они под чёрным небом. Лягушки на озерце квакают, сверчки в траве стрекочут, дымка туманная над землёю стелется. Сна ни в одном глазу нет.
— И ты её видел? — спросил Василий, под голову кафтан свой уложив.
— Видел, Вась, — отозвался Андрей. — Да только темнит чего-то батюшкин дружок… К хороводу она и не приближалась, из леса вышла, в лес и умчалась. Из-за неё, чаю, ты пропадал тогда?
— Это я теперича пропадаю, брат. Как увидел — так голову и потерял. В пору сватов засылать, да не знаю куда.
— Если так всё обстоит, то найдёшь непременно зазнобушку. Ты-то ей по сердцу?
Василий улыбнулся счастливо.
— Верю, что по сердцу, иначе бы не пришла она в Зорино.
— Как зовут её хоть? — спросил с замиранием Андрей. И ему она приглянулась, да нельзя в том никому признаться.
— Мария, — ответил Василий.
«Марьюшка, значит», — подумал Андрей.
— Зря заторопились, надо было у Владимира Юрьевича остаться, — сказал Василий после паузы. — Знает он что-то, теперь и я в том уверен. Глядишь, под наливку да медовуху разговорился бы. Уж ты горазд беседы вести.
— Зря не зря, так ведь и повертать недолго. Дома покажемся, отца о старом друге расспросим и снова в Зорино. Может, и я там счастье своё найду.
Василий рассмеялся, приподнялся, растрепал кудри брата пятернёй.
— Тебе-то не рано ли, Андрейка? Гуляй пока вволюшку.
Андрей задрал лицо к звёздам холодным и не ответил. Хорошо бы ему сейчас влюбиться, чтобы о Марии не думать. Не дело это, по братовой зазнобе вздыхать.
Ольга Петровна руками всплеснула: теперь оба сына загрустили, затосковали. Слова из них не вытянешь, бродят, как неприкаянные.
— Да что же это делается? Помоги, матушка-заступница, — сказала она со вздохом. — Андрюша, хоть ты не молчи. Как развлечь вас?
— Скучно, матушка, — сказал Андрей, смоляные кудри со лба убирая. — А вот что: поедем-ка мы с Василием в Зорино, погостим у Владимира Юрьевича, авось, отступит печаль.
— Нашли же с кем путаться, — проворчал отец. — Владимир себе на уме, плут, каких свет не видывал.
— Да и мы не лыком шиты, — улыбнулся Андрей.
Андрей хоть и младшим был, а в хитрости старшего брата позади оставил. Как начнёт говорить, бывало и отец руками замашет: замолчи, дескать, чёрт ретивый, пусть по-твоему будет. Василий хитрить не умел, где и надо бы соврать, правду скажет. За все шалости ему доставалось, с Андрея же как с гуся вода: похлопает ресницами и такую небылицу сочинит, что позабудешь, за что изругать хотел.
Дорога мгновением пролетела, пошли рощи берёзовые, затем луга да сады яблоневые, показались купола храма сверкающие. Попался им навстречь человек, с ног до головы в чёрное одетый, покосился на них карим глазом да и в проулок свернул. Братья ехали неспешно, к редким в эту пору прохожим приглядывались, на каждый сарафан девичий оборачивались.
У высоких ворот Владимирова дома долго стояли, ждали, пока отопрут. Вышел наконец Владимир Юрьевич, обрадовался гостям.
— Вот уж не ждал вас так скоро, уважили старика, — сказал он. — Ступайте в горницу, обедать тотчас сядем.
А в горнице уж стол накрыт персон на шесть, девки торопливо лишние кубки на полку убирают.
— По чью честь пир, Владимир Юрьевич? — лукаво спросил Андрей.
— А вовсе и не пир, — улыбнулся Владимир. — Привык на широкую ногу жить. Авось, думаю, кто ко мне пожалует, я уж приму со всем радушием. Как родители поживают, здравствуют ли?
— Ничего родители, в трудах да молитвах, — сказал Василий, которого Андрей под столом ногою толкнул.
— Отец о тебе, Владимир Юрьевич, откликался лестно, — сказал Андрей. — Золотой, говорит, человек, везде у него дружки да связи, своего не упустит.
Владимир заулыбался, глаза опустил долу.
— Не ожидал, признаться, такой оценки, — сказал он. — Батюшка ваш меня иначе как плутом и не звал.
— Так было за что, а, Владимир Юрьич? — подмигнул Андрей.
Владимир руками развёл.
— Про то не ведаю, соколики. Молва-то порой такого приплетёт, топором не вырубишь, косой не выкосишь. А вы надолго ли ко мне? Сколько дён старика порадуете?
— Да уж поживём, коли не прогонишь, — улыбнулся Андрей, сверкнули его синие глаза озорством.
— И живите, соколики. Вечор рыбу ловить пойдём. Карпы-то у меня — рукой не обхватишь.
Вдруг чихнул кто-то из-за занавеси, да так, что посуда зазвенела. Напрягся Владимир, нахмурились его брови.
— Кто у тебя там, Владимир Юрьич? — спросил Андрей.
— Мыши в подполе озоруют, кому же ещё, — ляпнул Владимир.
Андрей с Василием поднялись, потянулись их руки к саблям. Владимир опередил их, зашёл за занавесь, закачал головой, ладони к щекам приложив.
— Ах ты, Господи, никак крестничек дорогой приехал, а я и не заметил! — воскликнул Владимир, выводя за собою высокого мужчину в красной рубахе. — Ты как же, Светислав, мимо меня в терем прошёл?
«Крестничек» растерялся, покраснел, что его рубаха, не зная, что ответить.
— Не стой истуканом, отобедай с нами, Светислав, — сказал Андрей. — И мы не званы, не жданы явились.
Светислав посмотрел на Владимира выразительно и на лавку с краю сел. Вытянул перед собой большие руки, взял яблоко, чтобы их занять.
Снова что-то загремело у печи, вскочил Владимир проворно и ещё одного «крестника» явил. И этот был в кумачовой рубахе, расшитой золотыми нитями, да пониже ростом.
— Вот уж радость так радость, — сказал Владимир. — И ты садись, Ждан.
— Зови уж всех крестников, Владимир Юрьич, нечего людей по углам мариновать, — рассмеялся Андрей. — Походи, поищи, авось ещё обретёшь.
— И то дело, — сказал Владимир и по лбу себя хлопнул. — Именинник я нынче, вот и приехали все, а у меня и из головы вон.
Объявилось ещё трое крестников, разлили вино душистое, наливку малиновую, пошли здравицы за Владимира Юрьевича одна за другой.
Захмелели гости, затянули песню:
— Из-под кустышка было ракитова,
Из-под камешка было серого,
Протекала-то-де речка быстрая,
Речка быстрая, вода холодная…
Василий песню эту сразу узнал, слышал он её в глуши у озера лесного.
После обеда уговаривал Владимир гостей часок-другой поспать в прохладных спаленках, те ни за что не соглашались. Вышел он их на двор проводить, поклажи с собой нагрузил, Василий с Андреем с крыльца резного поглядывали. У каждого крестника конь добрый да у каждого коня сбруя серебряная. Собрались они разом и ускакали к лесу.
Photo by Rene Rauschenberger on Pixabay
Предыдущая часть: Что загадано
Автор публикации
