Графиня. Смешанные чувства
Около четырёх часов вечера, когда немного спала жара, на ступени вынесли пару плетёных кресел, поставили стол и скамейку. Вышла княгиня, к ней присоединилась Мария. Леонид с Никиткиным покинули дом через боковой выход, не успев предупредить, а то и специально не предупредив Дмитрия, который пошёл через главный.
— Посиди с нами, свет мой, — окликнула его Анна Гавриловна. — Сейчас Мари будет мужиков грамоте учить.
— Что, прости, не понял?
— Грамоте учить и по-французски! — строго сказала Мария, и Дмитрий сделал над собой усилие, чтобы не улыбнуться.
— И скольких выучили уже? — поинтересовался он, взглянув на двух мрачных мужиков, что мялись у лавки.
— Пока ни одного, — простодушно сказала Анна Гавриловна. — Не расположены они к учению, хоть что делай. Мари с ними с весны бьётся. А ты прогуляться решил?
— Да, визит хочу сделать…
— Леонид тебя к Видановой потащил? — с неприязнью спросила Мария. — Съезди, посмотри своими глазами и удостоверься, что дурная компания. Может, хоть ты убедишь его туда не таскаться, нас он слушать не желает, — она отвернулась и строго постучала деревянной линейкой по столу. Мужики обречённо опустились на лавку.
До Видного домчали быстро. Всем троим было весело, только когда появилось вблизи имение, Никиткин перестал улыбаться.
Виданова встретила их на аллее. Она была в светлом платье с бордовым кружевом и с цветком мальвы в волосах, при этом простой с виду наряд вовсе не превращал её в простушку.
— Софья Александровна! Позвольте представить вам Дмитрия Фёдоровича, моего красавца брата, — торжественно произнёс Леонид. Дмитрий предположил, что с графиней у них отношения дружеские, и этот официальный тон лишь шутка. — Отчаянный карьерист, бравый военный, отъявленный спорщик, картёжник и ловелас. Из всех Турчиных он самый успешный.
— Знал бы, что ты меня так отрекомендуешь, так лучше бы сам подошёл, — улыбнулся Дмитрий и поцеловал руку Видановой. — Теперь уж не знаю, позволите ли остаться после такого-то представления?
— Оставайтесь непременно, Дмитрий Фёдорович, — бархатно сказала графиня. — Чаще все благопристойными казаться норовят, скука невыносимая. Картёжники и ловеласы в Видном редкость.
Кирилл Никиткин выразительно повёл бровями, как бы спрашивая: «Что, какова?» Он испытывал смешанные чувства: ему хотелось, чтобы графиня понравилась Дмитрию, и вместе с тем этого же он и опасался, понимая, что на его фоне теряется.
Из чувства противоречия желал бы Дмитрий после сказать: «Господа, нашли же вы кем восхищаться! Видели бы вы княжну С-ву…» Но нет, княжна ни в какое сравнение с Видановой не шла. И если Леонид ничего не заметил, то ревнивый взгляд Никиткина успел выцепить и блеск их глаз, и улыбку Видановой, и даже мимолётное смущение Дмитрия.
Дмитрий смотрел в её смелые глаза, которые она не отводила с наигранным кокетством, пересекаясь с ним взглядом, и краем уха слушал, как Кирилл пытается навязать серьёзный разговор и наталкивается на насмешливые ответы графини. Всё в ней до мельчайших подробностях нравилось ему.
Графиня собиралась проводить их до беседки, и они прошли уже несколько метров, но не успела, подъехала ещё одна карета.
— Что же, Леонид Фёдорович, дорогу вы знаете, надеюсь, развлечёте своего «красавца брата», — сказала она извинительно. — Вынуждена вас покинуть, господа.
Дмитрий обернулся ей вслед.
— Я лучше осмотрю имение, — сказал он Леониду. — Признаться, разговоров мне довольно и в Петербурге.
В задумчивости он побрёл вглубь сада. «Как это странно, — думал князь. — Я видел её несколько минут, а могу во всех подробностях представить лицо. Что такого в её лице? Да, без преувеличений её можно назвать красивой, но я видел немало красивых женщин. Умна? Но и Мария умна, а возле неё долго находиться не хочется, найдёшь предлог и сбежишь».
Он вышел из кустов невдалеке от Видановой, но поздно спохватился, не успев вернуться в аллею.
— Вы что-то потеряли, князь? — спросила она.
— Если я скажу, что покой, это будет слишком глупо с моей стороны? — улыбнулся он, подходя к ней.
— Да, пожалуй. Сделаем вид, что этого не было. Почему вы в одиночестве? Не выдержали остроумия Кирилла Ивановича?
— Мне он не рвётся его демонстрировать, — хмыкнул Турчин. — Видимо, его павлиний хвост распускается только для вас.
— Может быть, — невесело улыбнулась она. — Вы-то свои таланты намерены проявлять, князь? Позвольте предположить… Вам, верно, нет равных в верховой езде?
— А вам непременно хочется, чтобы вокруг вас скакали, Софья Александровна? — спросил он, посмотрев ей в глаза, и сжал её руку в кружевной перчатке.
— У меня по-простому, князь, — сказала Виданова, отстраняясь. — По пятницам я никого не зову, но двери открыты, все приезжают по собственному желанию, потому и не считаю своим долгом развлекать гостей. Закуски, вино, карточные столы, музыка, компания — каждый сам себе находит занятие. Вы же случай особый…
Она не договорила и направилась к отставному генералу Гольму, что только выбирался из кареты.
«Она сделала это нарочно, — решил князь. — Не много ли она о себе возомнила?»
Он остался в полной растерянности, раздумывая, не лучше ли и вовсе уехать, но с места не сдвинулся. Она привыкла к вниманию, заискиванию и комплиментам, только он ей не по зубам окажется. Слов нового гостя Дмитрий не смог разобрать, но смех Видановой отчего-то задел его. Такое было с ним впервые.
— Князь, позвольте утащить вас в тайное место, — мягко сказала графиня, взяв его под руку. — Генерал Гольм привёз дивный ямайский ром, приглашаю вас попробовать его вместе с нами.
Они пошли в противоположную сторону от дома, от беседок, свернули на едва заметную тропу среди зарослей бересклета и оказались перед охотничьим домиком, так его назвала графиня. Он состоял из одной комнаты, впрочем, довольно просторной. Вдоль стен стояли диваны, застланные медвежьими шкурами, в центре грубый дубовый стол с закусками и фруктами, накрытыми льняными салфетками. По стенам были развешаны картины королевской охоты. Оранжевый свет проникал сквозь витражные окна, придавая убранству оттенок заката.
Гольм оказался интересным собеседником, и Турчин увлёкся разговором с ним, не заметив, что уже давно стемнело и графиня зажгла свечи. Софья Александровна больше слушала, чем говорила, и казалась задумчивой.
— Однако пора и честь знать! — сказал Гольм, поднимаясь из-за стола и слегка покачиваясь от выпитого. — В одном я вам завидую, молодые люди, у вас есть соловьиные беспокойные ночи. Я же укладываюсь, едва над рощами появится ясный месяц.
— Мои ночи тоже покойны, Павел Иванович, — сказала Виданова с лёгкой грустью.
Они проводили генерала и присели на лавку. В доме горел свет и кто-то музицировал, со стороны беседки послышался ему смех Леонида.
— Как хороша ночь в деревне! — воскликнул Дмитрий, вдохнув сладкий воздух, напоенный цветочными ароматами. — Я был несправедлив по отношению к вам, Софья Александровна. Я готов скакать вокруг вас и приглашаю на конную прогулку.
— Что же, можем поехать к генералу, — ответила Софья. — Он страстный любитель лошадей и недавно закончил устройство своего конкурного поля, звал оценить. Я ещё не была. Любите преодолевать препятствия, князь?
Дмитрий не успел ответить и обернулся на голоса. Леонид вёл порядочно набравшегося Никиткина.
— Софья Александровна! Где же вы пропадать изволили? Мы вас так ждали! — язвительно проговорил Никиткин. — Нехорошо старых друзей в угоду новым забывать, как есть нехорошо!
Братья усадили его в тарантас и наскоро попрощались с графиней. Лошади тронулись, и Дмитрий снова обернулся. Софья стояла на прежнем месте и смотрела им вслед. Леонид пригнулся к лицу Дмитрия и прошептал:
— А знаешь, однажды я выпрыгнул и вернулся, когда она вот так меня провожала.
Photo by Mircea Ploscar on Pixabay
Автор публикации
