Графиня. Снова дома
Князь Дмитрий Турчин приехал в отпуск. В родных краях он не был несколько лет, столичная жизнь и служба в полку занимали его всецело. Конец июня здесь выдался знойным, и после недели столичных дождей ему и вовсе казалось, что он очутился в райском месте. Он снял мундир, поднял лицо к солнцу. Пара минут, его заметят, и начнётся суета, пока же он просто наслаждался мгновением.
Вот хлопнула дверь, послышалось недоверчивое перешёптывание, а затем звонкий женский голос вымолвил с придыханием:
— Батюшки святы, никак Дмитрий Фёдорович пожаловали!
Появилась на крыльце княгиня Анна Гавриловна: невысокая женщина в тёмном платье с оборками и чепце, подвязанном лентами под шеей.
— Димочка! Свет мой, вот уж не ждали…
— Да как же не ждали, матушка, каждый день и ждали, — поправила её Мария, сестра Дмитрия, что только вышла и щурилась от яркого света. Она была рослая, крупная, едва ли не по плечу брату, который имел рост под два метра. И мать, глядя на Марию, часто думала с печалью: «Вот бы ей парнем родиться».
Он подбежал к ним, перемахнув через перила.
— Расшибёшься! — охнула мать. — Да и пристало ли князю так скакать?
Дмитрий схватил мать и сестру своими огромными руками, обнял разом.
— А братец где? — спросил Дмитрий.
— Да седьмой сон видит небось, — ответила Мария. — Натворит дел, а потом спит, как младенец невинный.
Они пошли в дом, где за чаем ему рассказали все главные новости и «скверную историю» с несостоявшейся дуэлью, под конец которой и вышел в столовую заспанный Леонид.
Братья обнялись, Дмитрий потрепал младшего по волосам.
— Что, доложили уже, сороки? — недовольно спросил Леонид.
Дмитрий нашёл эту ситуацию забавной, чем вызвал неудовольствие матери и сестры.
— Событие пустое, а поди же, честное имя Турчиных почём зря теперь полоскают, — сказала Мария. — Скажи ты ему, чтобы избирательнее был и думал, во что ввязывается.
— А если прежде думать, то и не ввяжешься никуда, — сказал Леонид невинно. — Маменька, право, да все уж и забыли давно, охота вам ворошить.
— Мы же с добром к тебе, — сказала мать. — Вот и Дмитрий тоже переживает. Но полно, пойди переоденься к завтраку.
Леонид поцеловал её руку, поклонился шутливо и ушёл, зевая.
— Разбаловали вы его, хлебнёте теперь, — сказала Мария.
Леонид и впрямь был любимцем Анны Гавриловны, а через неё и другие переняли такое отношение к нему. Он был ласков, в отличие от более сдержанных Дмитрия и Марии. При виде его всегда думалось: «Какой приятный молодой человек», и губы сами растягивались в умилительной улыбке. Довольно рано Леонид понял силу своих чар, но он не был коварным соблазнителем, так как и сам влюблялся мгновенно.
«А мать постарела… — с грустью отметил Дмитрий. — Мария теперь всем заправляет, у неё не забалуешь».
Он прошёлся по дому, заглянул в свою бывшую детскую. Мебель в ней была накрыта чехлами, игрушки спрятаны в сундук. Он посидел на низком диване, посмотрел на рябины за окном, прислушался к себе — как ни странно, печали по ушедшему детству не было. Время тянулось медленно. Ему казалось, что он здесь уже целую вечность, а часы отбили лишь час. Дмитрий отвык от родных, как это и бывает, когда долго не видишь их, и потребуется пара дней, чтобы привыкнуть и осознать: он снова дома со своей семьёй.
Внизу Мария давала распоряжения к обеду, её приказания звучали чётко и внятно. «Как ротмистр Сургучев наш, — невольно улыбнулся Дмитрий. — А лучше бы научиться ей у Лёньки глазами стрелять да смущаться».
Марии Фёдоровне шёл двадцать четвёртый год, а женихов на примете не было. Её строгий нрав и неприветливость отвадили тех, кто готов был к ней приступиться. Держалась она оптимистично, лишь немногие знали, что эта тема волнует её, и ночами часто она не спит, а плачет о своей судьбе.
Дмитрий завернул к брату. Из его комнаты доносился смех. У того уже находился Кирилл Иванович Никиткин, молодой человек двадцати пяти лет, сын уездного чиновника. Имя Никиткина показалось Дмитрию знакомым, но внешностью он обладал неприметной — только отвернёшься, как вмиг и забудешь.
Леонид был одет по последней моде, и это сразу бросилось Дмитрию в глаза.
— Да ты франт, как я посмотрю, — рассмеялся он и уселся к кресло. — К обеду вроде звали, а не на приём к Его Величеству.
— Смешно тебе? — улыбнулся Леонид, ласково щурясь, и опрыскал себя душистой водой. — Размах у нас другой, но и в нашей местности свои принцы и королевы есть.
— Ну, принц тут, положим, ты, — сказал Дмитрий, — и это не обсуждается, а королевы кто?
— Да вот хотя бы Виданова, — с напускным безразличием отозвался Никиткин, разглядывая свою руку. — Ведёт себя словно вдовствующая королева.
— Замечу, что это к ней идёт, — сказал Леонид. — Стать, красота, ум, чем не королева? И живёт по соседству.
— Маман что-то говорила о ней утром… То ли она втянула тебя в ту несуразицу с дуэлью, то ли…
— Не втянула, а как раз наоборот, — сердито буркнул Леонид. — И вообще, не было бы ничего, Рученин и сам бы передумал, я уверен.
— Так не нанести ли нам приветственный визит? — спросил Дмитрий, живо поднимаясь. — Заодно и за братца-балбеса поблагодарю.
— Ну Ми-и-ть, — щёки Леонида зарумянились, — об этом не надо. Но сегодня пятница, и я как раз обещал у ней быть.
Виданова была одной из тех, кто не не заводил с ним разговоров о несостоявшейся дуэли и истории с Ручениной. Леонид был благодарен ей за это молчание. Он чувствовал себя виноватым в поднявшейся шумихе, хотя и не понимал, почему им досталось так много внимания. Им обоим нелегко пришлось, и необходимо было время, чтобы обдумать всё и забыть.
Photo by Terri Cnudde on Pixabay
Продолжение: Смешанные чувства
Предыдущая часть: Жизнь за фантазии
Автор публикации
