1915-й. Неловкость
Крепп хлопнул дверью, спустился на один пролёт и остановился перед окном. Девица не дала ему ни опомниться, ни сообразить, все ли записки он отыскал. Их должно было быть четыре. Четыре! А у него в кармане три… Зря он поторопился. Сейчас, чего доброго, она выбросит всё, и что тогда?
— Господин Крепп! Вы ещё здесь? — раздался сверху звонкий голос Елизаветы. — Вы свой картуз забыли!
Крепп схватился за голову, оставляя на волосах творожные крошки. Что же, хоть предлог для возвращения у него есть.
— Да, Елизавета Павловна! — крикнул он. — Я за ним и поднимался.
Он вновь вошёл в квартиру, на этот раз более уверенно. Взглянул на туесок — он был на том же месте. Без приглашения сел за стол, накрытый скатертью.
— Давайте всё же выпьем с вами чаю, — сказал он любезно. — Дмитрий Павлович столько рассказывал о вас, что я непременно хотел бы узнать вас лучше, — сказал Крепп и вытер вспотевший лоб рукавом. Любезности давались ему нелегко.
— Да? И что же вам рассказывал Дмитрий Павлович? — спросила Елизавета и уселась напротив.
— Ну… — Крепп покраснел и словно все слова забыл. Он хлопал глазами растерянно, а она смотрела, склонив голову к плечу, и улыбалась. Крепп начал вспоминать знакомых женщин, наверняка о них всех рассказывают что-то похожее. Вспомнил Корягину — суровую и принципиальную, уж она бы не стала так смотреть. На прошлой неделе Корягина хлопнула по пальцам крышкой от фортепиано Лапину, которому вздумалось поиграть во время собрания и даже сломала ему палец. — Дмитрий говорил, что вы музицировать любите, — наконец выжал из себя Крепп. Все эти барышни бренчат на пианино от того, что им заняться нечем.
— Люблю, — сказала Елизавета. — И вам как-нибудь сыграю, если захотите. А сейчас я принесу чай.
Она поднялась и ушла, шурша юбкой. Крепп вдруг подумал, что и шаги у Елизаветы лёгкие, и шуршание одежды приятное. Товарищ Корягина двигалась совсем не так. Он взмахнул головой, отгоняя вздорные мысли и пересек комнату, чтобы оказаться возле вожделенных ватрушек. Вот они, две целые остались на дне. Крепп быстро разворошил творог, нашёл последний листок.
— Господин Крепп, вы опять? — спросила Елизавета, замирая на пороге с подносом. — Только руки о жилет не вытирайте, прошу вас.
Крепп сидел с виноватым лицом и смотрел в пол. Записки у него, а теперь пусть хоть взашей погонит, не страшно. Он задумчиво откусил кусок раскуроченной ватрушки.
— Весьма недурно, — пробормотал он чуть слышно и закашлялся.
— Что же вы всухомятку? — опомнилась Елизавета. — Пожалуйте за стол, господин Крепп.
— Можно просто Андрей, — сказал он смущённо.
Он всё же сел за стол, торопясь и обжигаясь выпил стакан чаю, вытер руки о скатерть под столом, чтобы она не заметила, и поднялся.
— Благодарю за радушие, Елизавета Павловна! Хороший вы человек, хоть и… — он вовремя замолчал, дошёл до двери, напялил свой картуз и улыбнулся. — И ватрушки у вас вкусные.
Елизавета после его ухода посидела несколько минут в раздумьях. Странный он, этот господин Крепп, но вполне милый. Помешала чай в стакане, наблюдая, как кружатся чаинки. Подняла глаза на часы: было без пяти шесть.
«Я же в шесть гулять люблю», — вспомнила она свои слова, сказанные офицеру. Как бы не оказалось, что на Уманского она произвела то же впечатление, что и господин Крепп на неё. Елизавета накинула пальто и пошла на улицу.
Photo by Sid Balachandran on Unsplash
Мне нравится эта история, такая чуть наивная, трогательная. Я жду продолжения
Спасибо, нам приятно 🙂