Не просто
Вдоль железной дороги Маша добрела до дачного посёлка. Сезон ещё не начался, домики пустовали. Нашла дом без замка, вошла, присела на табурет. Как назло, спать хотелось невозможно. Она пыталась как-то устроиться, но было неудобно и мучительно холодно, зуб на зуб не попадал, поискать бы место лучше.
Один из домов в конце посёлка показался обитаемым. Маша подошла ближе, выскочила лохматая собака, залилась злобным лаем. Пришлось отступить на безопасное расстояние.
На пороге появился мужик в семейных трусах и с ружьём. Прикрикнул на собаку, выругался и скрылся в доме.
Что сказать-то ему? Я гуляла и заблудилась. Дяденька, пустите погреться? Не похож этот тип на спасителя. А у Густаса тепло было. И он был нежен. Она спала у него на плече, пока они ехали, и ей было с ним спокойно.
«Пить надо меньше», — ехидно сказал внутренний голос.
Больше никаких дяденек. Вернуться домой и забыть это как страшный, нет, приятный сон. Маша благоразумно обошла стороной пару рабочих, вышедших из служебного домика около путей, и в пять утра была на железнодорожной станции. На первой электричке она добралась до города, ещё полчаса пешком — и дом, милый дом.
Вера впустила её, зевая. Маша была в грязи по колено, с оторванным подолом платья, свисающим хвостом.
— Хороша Маша, — сказала она. — Вечеринка удалась?
— Вполне, — ответила Маша. — Иди дальше спи.
Через минуту в дверь постучали. Маша открыла и дико растерялась: это был Густас.
— Жива, здорова? Слава дедушке Морозу. От сердца отлегло. Весёлая ночь была?
— Так получилось, — виновато сказала Маша.
— Меня испугалась?
— Нет, — соврала Маша. — Немножко.
— Ложись спать, отчаянная голова.
«Сейчас он уйдёт. Уйдёт! Скажи что-нибудь, идиотка!»
— А… А как вам та картина вчера, ну, которая синяя?
Густас улыбнулся, Маша покраснела.
— Да ты ценитель, — протянул он. — Марш в постель. Если хочешь, вечером заеду, побеседуем о картинах. В людном месте, разумеется.
— Хочу, — поспешно выдохнула Маша.
«О, да, да, да!»
Густас ушёл. Хотелось танцевать от счастья. Кутаясь в тёплый халат, опять выглянула заспанная Вера.
— Что ты скачешь? С тебя грязь кусками отваливается.
Маша стянула грязную одежду, залезла в горячую ванну и уснула.
Вечером было свидание с Густасом. Они ужинали, разговаривали, гуляли по городу.
— Я тебя люблю, — сказала Маша через час после встречи. — Ты думаешь, я всё-таки идиотка?
— Идиотка моя любимая.
— У тебя редкий талант сказать простые вещи таким образом, что несчастные недалёкие девочки впадают в нирвану.
***
Маша встречалась с Густасом несколько месяцев, потом он исчез. Она не знала его настоящего имени, не знала, чем он занимается, потому что сознательно не лезла в его дела, но разве это мешало его любить? Ей снились сны о нём, она разговаривала с ним в своих мыслях и каждые две минуты проверяла почту, чтобы не пропустить письмо от него, но писем не было, и она сходила с ума. Что она сделала не так? Слишком любила?
Она теперь не просто Маша, но Маша, которую любил Густас, ну или человек, так себя называющий. Он её выбрал, странную, глупую, непонятную Машу. И он ничего не хотел в ней менять: не заставлял улыбаться, носить цветные платья, радоваться солнцу, быть похожей на нормальных людей, быть другой.
Осенью она оказалась рядом с тем зданием, где была выставка, взглянула на другую сторону дороги и увидела вывеску на кофейне: «Милый Густас». Стало больно. Так вот откуда…
Зашла, присела за столик, взяла чай. Если бы это было кино, слёзы капали бы прямо в чашку. Красиво на крупном плане. Но в реальности они текли по щекам на подбородок, а потом под воротник водолазки.
Photo by Amaury Salas on Unsplash
Автор публикации
Вы потрясная!!! Читаю и перечитываю по ночам. У меня была похожая история, и я верю каждому слову.
Оксана, спасибо за комментарий. Очень приятно.