— Серьезно? — протянул Левин, присвистывая. — Ну, ты даёшь, Антоха! — он хлопнул его по спине с чувством.

Они шли к товарищам, ждавшим у «Дворика». На той стороне сквера, где палатки с шаурмой на въезде в пятачок гаражей, в диагональ, был открыт совсем новый ночной клуб, и Петя не Петя, если своих туда не потащит прямо на следующий день после открытия, когда батя работает, чтобы взять машину. А он, к слову, машину поменял тоже на внедорожник. Pajero Evolution, что представлял собой «гражданскую» версию раллийного прототипа из ограниченной версии, а все говорят денег в стране нет.

Не рассчитали они количество спиртного. Хоть в Тулу со своим самоваром не ходят, но однозначно Левин шарил за нормальный, ибо цены могли быть ломовые, поэтому кто считал, тот и шёл досчитывать. Водка и стынет, но…

Обратный путь по неизвестной причине вызвал у Пети интерес насчёт того инцидента ещё первого января, а поминки и вовсе произвели неизгладимое впечатление. Он имел странное, точно ментовское проницательное чутьё, что активизировалось в самые неподходящие моменты. Хотя больше даже рецидивистское, что ментуры избегает, на то и сын депутата. Такого рода вопрос не приходится к слову, потому Левин и путями окольными, и в лоб пытался спросить, да вызнать, начиная причём совсем издали.

Антон в общих чертах обрисовал ситуацию без особого желания, не вдаваясь в подробности под грифом трёх нулей на папке, хоть и не МВДшник. Да Левин за те несколько дней поставил перед фактом, что не хочет быть он больше переводчиком, лингвистом, пойдёт он в Госнаркоконтроль или внутренние дела, таможня, интересно же. Знает один — никто не знает, но знают двое — знают все, это он уяснил, поэтому сестре тоже в подробностях Романов не рассыпался. Да мог бы, элементарно их хотя бы зная.

— Ага… Даю, — мрачно заметил Романов, — и мне дают, только просраться…

— А я-то думал, а ты вон чего! — до сих пор улыбался во все тридцать три и кивал своим мыслям Левин от переизбытка эмоций и неудовлетворенного любопытства. Он кутался в свое пальто песочного цвета не по погоде. — Мне батя не поверит, что это все косвенно организовал я!

— Ты не трепи мне, — жестко осек Романов. — Я тебе не от большого желания, хоть и благодарен! Узнаю — язык отрежу.

— Сразу видно в какую среду попал! — хлопнул в ладони Пётр Аристархович, как язвительно захотелось его отчего-то назвать, по плечу Антона хлопая. — Нет, ну, я могила! — напрашивался он на грубое сквозь зубы «Не п…ди». Не было хотя ни разу, чтобы Левин растрепал что-то эдакое и неудобное. В тот момент Романов и понял, что Левин его раздражает. Как никто другой раздражает, просто раньше не было выхода. — А батя мой с Егоровым ошивался по молодости, думаю, шарит, но ладно, молчу-молчу… А с братом-то чего решили? Мочилово среди могилок было?

Антона эта суетливость, разговорчивость, желание приключений взбесило. Хотелось грубо попросить заткнуться, и он даже зажал себе рот рукой, побоявшись, что не сдержится. Что с ним такое… В тот момент Антон искренне начал скучать по Королёву и Зенину, с которым как ни странно, получилось сойтись гораздо проще из-за атмосферы постоянного сумбура и оркестра на фоне пушечных выстрелов. Как история, чтобы не повторял ошибок Зенина, почему он курить перестал, когда замочил кисть в бензине и вылил в унитаз, смыть забыл, курил там же, и по привычке тоже в унитаз кинул, а оно как вспыхнуло… Курить с тех пор он бросил. Легче в любом случае, чем с подозрительным Пистолетом, который так и норовил оборонить колкость ёмкую и тыкнуть. С ними он в основном слушал и от него не требовался ответ. Трифона он не видел ещё с поминок, тот в своём хоккейном варится бизнесе и кафе, слишком много дел навалилось, а брат раз лишь сдал деньги и все, он никаким боком даже не приближался к делам братии, как он назвал «отбросов со спросом».

Также выяснил, что Панов вообще в этом ОПГ не состоит, а просто исключительно хорошо общается с тезкой и Геной и периодически мажет его косяки деньгами, ибо только он имел выход на столицу и умудрялся так феерически то ментам попасться, то не отойти от прихода и быть отправленным на восстановление. Был ещё у Саши тезка, такой же теневой товарищ… А Панов будто бы эти деньги самые и печатал, не знал Романов, как иначе объяснить то, что его портмоне ломилось от купюр. Чижа так и не выписали из больницы, Синий объявился, а Исаевы были слишком себе на уме и волком смотрели, как и Чейни. Неизвестно, от «Мэйд ин Чайна» это или нет. Романов так и не понял как они сюда попали и кем являлись на самом деле, но оба были неприятны ему.

Петя был вообще другого теста, есть прекрасное, солоноватое, однородное, а он был жидкими и с непромешанными комьями проблем в жизни. Он никогда не бил лица, лишь какие-то дорогие вазы, чтобы позлить мать, коллекционера антиквариата, у него не были стёрты в кровь руки и разодраны коленки, он над девочками за разбитое сердечко друга не издевался до рукоприкладства и насилия, а на дискотеках все топоры война зарывались в песок из-за элитного алкоголя. Он не палился перед родителям с сигаретами первый раз и не огребался не то, что из-за этого, а по жизни. Он покупал людей и если раньше старался искренне общаться, понимать и поддерживать, то теперь от него осталось лишь какое-то визуальное восприятие, не больше, маска. На него давно перестали обижаться из-за этого, зная, что из раза в раз все повторится.

И увидев альтернативу, да, Романов боялся этой альтернативы из-за серьёзности и осознания этой бесповоротной серьёзности за которую его будут порицать, но теперь он не хотел возвращаться в привычную колею. К людям, что ее проложили, ведь и в самой криминальной среде ему не место, она выкашивает людей, как чума. У Левина же, то мама какую-то вешает на уши лапшу — надо ему позвонить и выложить три тома о том, какая она тварь, как отец заставляет задуматься о мозгах, иначе они там заспиртуются, и вообще зачем жить. Из-за чего-то расстроился — надо всех друзей позвать к себе домой, назло отцу выпить его элитный виски или коньяк. Он не пуп земли и, если бы не отец, его бы три раза закопали в лесу на одной только Антоновой памяти. За нелегальный перегон тачки, организованный рейд и что-то ещё… И Антон забил болт бы на это всё в лёгкую, если б он сам постоянно не шутил над такого рода людьми. Но ему в этой накатанной колее комфортно.

С ужасом Романов осознавал раз от раза куда уходит время, когда он ещё играл в танки на Dendy, в Mortal Combat, когда наклейки от жевачка лепил на ту сторону шкафа, на которой не было отметок о его росте. Когда приносил из школы тройки и пары, но никакие наказания удержать его не могли и он прыгал с окна, абсолютно не задумываясь, что у него под ногами гололёд и обломки железного забора, на которые он может налететь, как на штык. Как кусок калия, что ли, бросили в унитаз и он разлетелся, как стояли и курили с физруком на крыше, он курил. Какие у него были приятные воспоминания от физкультуры! В физической подготовке, несмотря на комплекцию, он всегда выделялся и как его ругал Юрий Иванович за то, что он пьяный приходил, провонявший дымом, ибо первые уроки и сам бывало отпаивал.

— Гробишь ты себя, Антоха, — качал головой неодобрительно мужчина, когда парень пришёл к третьему уроку. — Какой тебе баскетбол-то через пару лет такого разгула, третий раз…

— Я буду играть! — нечленораздельно буркнул Романов, попытавшись подняться, но его опустил за плечо обратно физрук.

— Сиди уж, ты еле язык волочишь, не то, что ноги, — он по-отечески опускал волосы в мягкие кудри, пока Романов не постригся под ноль, и оставлял сидеть, да за журналом смотреть, но иногда Романов умудрялся исголиться и все равно идти на площадку.

— Юрий Иванович! — возмущался Антон.

— Молчи уж, литрбольщик, — не с теми Романов связался ещё в пору школы. С наркоманом, бойцом и шлюхой, а после с мажором, какая компания…

Левин передал сигарету прямо у входа в клуб, не решаясь за молчок ещё раз спрашивать, но Романов отмахнутся, у него теперь другие. Блеск в глазах Левина становился более блеклым. Их блоками, со слов Зенина, Ичевский закупал в Москве, но теперь ему придётся. А Левин на сладкие сменил, вишня и ментол — дебильное сочетание, от которого блевануть хочется и оставить на мокром асфальте кишки.

Левин решил докурить сразу, ничего не говорил больше — обиделся. А по ушам уже долбила громкая музыка прямо с дверей, обдувая энергией ночной жизни, приторной сладостью газировки с алкоголем, пылью, это единственный клуб, что не был организован по сути в подвале или бомбоубежище.

— Антоха? — обернулся на знакомый и приятный голос парень через плечо, увидев Элю. — Вот так встреча, как раз уходить хотела, но видишь, есть повод задержаться, — Романов обнял девушку, отмечая, что не одетая во все чёрное и бледная, как сама смерть, она необычайно прекрасна. В этой короткой джинсовой юбке и такой же куртке. А сам чувствовал шершавую помаду на своей щеке.

— Привет, Эль.

— Очень приятно, я Петя, — бесцеремонно вторгся в диалог Левин, обаятельно руку целуя.

— Эльвира, — склонила голову Эля в тон ему слегка приседая, но от прикосновения уходя с ухмылкой.

Романову только оставалось догадываться каким взглядом он посмотрел на Левина в тот момент, ибо зашли они тоже по отдельности и он готов биться об заклад, что это не из-за того, что Петя встретил своих каких-то там знакомых, новых, старых. Видимо, что или так, или на Ваганьковское, заживо, пусть целуется с червями… Очень странно было поймать себя на подобного рода мыслях, но он смахнул с себя это, протягивая Эле руку. Прямо, как воспитанный мальчик. Даже в подобном он умудрился почувствовать тонкий укол зависти, ибо он бы так не влез, но… Одиночество это такое состояние к которому ты очень быстро привыкаешь, когда ты не можешь с кем попало. Это не про секс, Левин бы заржал по-скотски так, а наглость — второе счастье.

Антон ощущал, что он поменялся, не снаружи, хоть и говорили о его усталом виде, нет, но внутри будто перевернулось все с ног на голову, ибо теперь его мысли не были заняты ни страхом, ни учебой, иным…

— Что пьёшь? — она ловко запрыгнула на высокий стул барной стойки, на что парень лишь наклонил голову, ему нравилось отмечать такие детали, как сережки с блестящими камешками, брошки, браслеты. Придавало ей элегантности. Он такой бы тоже что-то дарил…

— Водку, ничего кроме водки, — однозначно отозвался Романов.

— Вот ты ску-у-учный! — протянула Эльвира смехом заливистым, толкая его рукой в плечо, мол, расслабься, гулять, так гулять. — Можно «Кровавую Мэри» хотя бы, — она накрутила локон волос на палец.

— Зато плачу.

— Тогда ты обязан хотя бы попробовать, не всё коктейли дерьмо, — сказала девушка, делая оценивающий жест.

— Например? — поднял брови Романов.

— Парень, намешай нам Лонг, мы сейчас подойдём, — она сверилась с часами, что свободно болтались на ее руке, потом Антона и потянула его за руку в сторону выложенных такой же каменной кладкой туалетов. У парня так и не вышло застрявшее и обескураженное: «Стоп, куда?!»

Романов небрежно отодвигал мешающих людей, что словно и должны были препятствовать ему и останавливали, но вот они хлопнули дверью в уход из той комнаты. Не в самом предбаннике, а в глубине стоял Левин с компанией парней, они все дружно обернулись на Антона и Эльвиру. Парень приподнял скептично брови, это все похоже на одну большую неудачную шутку.

«Кто тут отвечает за дурь? Мне обещали. В этой жизни пока сам не возьмешься, никто тебе подарков не сделает», — улыбнулась девушка, накручивая волосы на пальцы и лопая пузырь розовой жвачки. Как это было мерзко и одновременно пошло… Его мнение развернулось на триста шестьдесят градусов с их первой встречи, точно перед ним была вообще другая девушка… Но все равно нравилась! Левин смерил взглядом Романова и девушку, не теряясь, тут же расплываясь в лукавой улыбке под сверлящий взгляд Антона и протянул прозрачный небольшой пакетик с таблетками.

— Как и заказывала, детка, — она протянула ему смятые деньги уже подозревая, что ситуация пахнет паленым, но ни она, ни он не знали с кем заключают сделку, она не на свое имя получала, а он не со своего это толкал. — Приятно иметь дело, вам на двоих? — с уколом поинтересовался Левин, будто бы это было его делом, пересчитывая пальцами длинными показательно купюры.

Антон порывался высказать пару ласковых, что одной, что второму, послав их нахуй, это было двойное попадание и полное непонимание, что он не смог бы пародировать при всем желании, типо у него точно также, типо он тоже такой… Если от Левина это было ещё в какой-то степени ожидаемо, хоть и неприятно, ибо кто продаёт, свое обычно не кидает, он его вряд ли бы посветил… С ним Антон уже накидывался и прошёл и медные трубы, и воду, и огонь.

У Пети сильные челюсти, стальные, острые зубы и напрочь отсутствует чувство меры.

Левин, как был тварью, так и останется, но, конечно, не для него, ибо через пару часов скажет, что зря это все развёл он и чтобы Романов вышел у подъезда с ним посидеть, притащит виски… Сейчас только демонстративно скалится. Оттого, что Романов сейчас его оттаскает за воротник его чёрной водолазки ничего не изменится, кроме наличия лиловатого синяка. Их Левин всегда умело маскировал тональником, даже не все бабы так виртуозно колдовали с косметикой.

А Эля в его глазах из образа возвышенного, даже родного, того, чего хотелось осторожно касаться и сдувать пыль, с которой хотелось сказать: «Да забей, разрулим», превратилась в обычную приземлённую блядь, но почему он не видел этого раньше? Таких он не переносил и видел. Не хотел. Его бывшая, Оксана такой же была, но сердце начинало при мысли о ней стучать громче и интенсивнее, было хорошо… Все хорошо, пока не знается… И хотелось руки оттереть, рот с мылом промыть и выбить все из головы, размозжив черепушку. Потому что это не мешало никаким образом дальше питать к ней симпатию. Где ты моя лодка старой жизни? Но это не его дело.

Романов увидел Лерку за плечом друга. И если на тех двоих ему стало за мгновенье наплевать, то на неё нет. Глаза его уже вышли из состояния, чтобы округлиться ещё больше, но явственно покраснели в свирепом и молчаливом гневе. Внутри одновременно повеяло лютым и страшным холодом, в груди и животе затянуло. На неё он орать не будет, нет, она сразу все поняла и выступила брату на встречу с дипломатическим и убогим: «Я тебе все сейчас объясню, Антон, ты все не так понял», но Антону это совершенно не нужно, от рук он отмахивается. Теперь теряется и Левин, но ничего не говорит, не лезет.

Эля за этот короткий промежуток времени протянула ещё крупную купюру, надеясь кинуть хоть на сколько, но это не ушло. Романов до конца теперь осознал и понял с чем связан его излишни повышенный интерес и увлечение Госнаркоконтролем. Было все же неожиданно, что не понял раньше, но скидка на то, что Антон думал о себе, но пойти в борьбу, чтобы кидать? Весело.

— Чтобы, когда я вернулся домой, ты уже спала, — грубо выцедил Антон ей около уха, хлопнув сестре по рукам и уже видел стоявшие в глазах слёзы, но если он даст слабину сейчас, то ему станет ещё противнее и хуже от самого себя.

Он развернулся и пошёл неспешным шагом с нагнавшей его Элей в дверях, до соседней комнаты.

— Антон… — попыталась начать диалог Эльвира, но в голове Романова было только два исхода, либо она начнёт жалеть его сестру и высказывать, что это было очень жестко, либо оправдывать себя, касаясь ладонями спины напряженной. Пролетел. Ее вид выражал искреннее сожаление.

— Ничего не говори мне, пожалуйста, — жестко осек Романов, складывая руки на груди и выпивая водки. Просто закинул одну за другой, как в огромную пустую кастрюлю и звук такой противный, да и на языке жжется. Эля терпеливо молчала, ей не было стыдно, но скорее непонятна вся эта ситуация.

— Антох, у тебя, — она дотронулась до его носа, да и сам он тотчас приложил прохладные пальцы под него — на пальцах остались кровавые разводы, ровно как и маленькая тяжелая капля уродливо растеклась на плиточном полу бордовой кляксой, на лакированной стойке. — Молчать можно долго, но… Прости, некрасиво совершенно получилось, — она протянула Романову салфетки, второй бережно, точно он мог от этого поранится, стирала следы над губой. — Я не знала, что он…

— А я не знал, что ты, — пожал плечами Антон, но понял, что вышло слишком грубо, Отчего он сжал зубы.

— Я не думала, что тебе это так важно, — проговорила тихо Эльвира, передвигая от безделья стакан полупустой туда-сюда. Образовался некий вакуум.

— Да мне все равно, в тебе вообще не важно, любой люблю… — неожиданно проскочило меж слов и фраз, как в тишине, но не услышав реакции понадеялся, что не вслух. Оно к лучшему. — Просто звёзды сошлись, я тебе ничего не говорю… — не знал Романов, как закончить лучше фразу.

— Неожиданно, понимаю. Ты кидал когда-нибудь? — спросила девушка, переводя тему, неловко поправляя волосы и хорошо, что Романов не видел лёгкого румянца.

— Было дело, кончилось хренововато, попали на ЛСД паленое раз. Почему ты употребляешь? Зачем тебе это? — поднял взгляд на неё Антон — я хочу понять.

— Чтобы забыться, мозг отключается… Я не наркоманка, Антох, — она серьезно на него посмотрела. — Это месяца на три, когда совсем уж припрет, обычно этим занимался Князев, но он на тяжелом сидел. Да и не думала, что твой друг…

— Да я тоже, но не он напрягает сильнее всего, — опустил голову на руки Романов. — Сестра… Но сейчас совершенно нет настроения об этом думать, хочется отключить мозг…

Всамделишно что-то в этом находят же люди… Может и он найдёт? Миша периодически кидал, он знал, а второй в завязке находился, ибо срывало крышу, но это пока не отпустит… В конце концов хуже уже в любом случае не будет? Максимум, увидит видение-бред о том, как Левина убивает и, возможно, или ножовкой распиливает в ванне, или в коллектор скидывает, прямо как в первый раз тогда с ним на крыше.

«Нет, Романов, даже не думай об этом!» — запретил себе Антон.

— Давай я тебя провожу, все равно ни до танцев, ни до чего, — предложил Антон под утвердительный кивок головы Эльвиры, да отталкивая от себя горячительный напиток. Водка стынет, вот и ему бы также остыть — ты говорила, что живешь в этом районе.

— А таки разве и говорила? — она посмотрела на парня с лукавой ухмылкой, и Романов в такт повёл плечами с ответной улыбкой. Не важно, главное, что он знает.

За дорогу, что тянется вечностью, они умудряются проговорить о слишком многом. Романов чувствует абсолютное понимание и умиротворение от точек соприкосновения, будто родственную душу нашел. Но шутки, что мертвое не умирает дважды слишком настораживали Антона вспыхивающим внутри фейерверком, но он не мог прекратить отвечать и ловить каждый жест. Она давала ему прикурить от своей сигареты, ибо зажигалка решила подвести в последний момент и тогда, в отражении мутной и грязной лужи, Антон впервые за весь вечер обратил внимание на свои развязанные шнурки. Но падать оказалось не страшно. Он видит все эти недостатки, что текут и в нем дерьмом по венам, ибо вляпался он в натуральное дерьмо, но мама всегда говорила, что оно к деньгам.

— Это гиблое место, но пока здесь есть ты, я буду звать его «Магическим Городом», — изрекает Антон, вспоминая когда-то оставленную надпись на его крыше, прямо у самого порожка, через который перелезть и полететь. Никто не знает, когда оно там появилось, ровно как и приписка, все про тот же город и Волгоградский стрип-клаб.

— Да ты романтик, — Эля выдохнула полупрозрачные клубки дыма из носа и оставила сигарету с почти догоревшим фильтром тлеть меж губ.

— А под кожей все такие же кости и внутренние органы, как и у всех, стало быть во всех есть…

— Ты просто пьян, до дома-то дойдёшь? — засмеялась Эля.

— Эль? — склонил голову набок Романов.

— М? — повернулась девушка к шедшему чуть поодаль, слева, парню. Фильтр жаром обдал нижнюю губу, что она сразу скинула сигарету под ноги.

Вместо ответа Антон нагнал в два шага Эльвиру и не задумываясь поцеловал. Девушка не сразу поняла, почувствовав дыхание Романова на своём лице и шее, а несколькими секундами позже и поцелуй на губах. Его личный омут отдаёт слегка крепким ментолом, горечью в сладости и просто остатками бумажного привкуса помады. Но ему нравится. Однако он алчно отстраняется, когда чувствует сильный напор в грудь.

— Антон, нет! — девушка оттолкнула парня, по лицу было видно накатившее смятение, она инстинктивно отошла на полтора шага.

— Почему нет? Я тебя…

— Я знаю, — оборвала его Эля, что кутается в свою джинсовую куртку ещё сильнее. — Но я нет, я не создана для этого, Антон, серьёзного, а с тобой по другому не получится. Я не остыла. Прости. Ты не мой типаж даже в глобальном плане, ты удобный…

— Не такой как Князь, хоть и Романов… — перебил Романов, себя было жалко и убого от себя. — А знаешь, я понял, что мы и раньше виделись, знаю, ты была той старшеклассницей, которой я дарил валентинки, что стояла на учете в полиции с Ромкой. Его в узких кругах знали из-за фамилии, как Балого, — губы кривит в улыбке, которая не выражает абсолютно ничего. Вот ее типаж. Грудь все же задрало едко и уязвлено. — Я понял, — едко выплюнул Романов.

Эльвира не могла ничего даже ответить на это, он был прав, лишь руки вскинула беспомощно. Не думала, не ожидала, да и просто как игру восприняла, несерьезно. Ей не было нужно ничего кроме легкого флирта, а акт поддержки… Безоговорочно прав и она не могла ничего сделать, только куталась в джинсовую куртку. Романов проговорил тихо, но отлично слышно и выделяя слова о том, что вот и ее дом, а сам развернулся. Соврал бы, если бы сказал, что это по достоинству не ударило. Но девочка любит далеко не дилера, ей все равно каков бы летний был со своими бумажками и тачками среди бумажных каменных джунглей… Просто свою сахарную и пудровую дурь.

Антон шёл по улице, пиная все, что под ноги попадалось, до его дома минут сорок спокойной ходьбы было, голову он успеет проветрить. И не видел, как бордовую футболку заливала с новой силой хлынувшая кровь. Однако телефон зазвонил тихой трелью из заднего кармана джинсов. А Левин-то лёгок на помине…

Photo by Alexander Popov on Unsplash

Продолжение: Сломанный телефон

Предыдущая часть: Живая петля

Начало: Накануне

Хотите рассказать свою историю?
Зарегистрируйтесь или войдите в личный кабинет и добавьте публикацию!