Возвращение. Соглашение
В Монтрезеле герцог и Гарет поскакали в замок, Кристель свернула к часовне. На другой стороне от дороги, там, где герцог Карл планировал разбить парк, возились люди, расчищая площадку. Кристель вошла в храм. Белл стоял лицом ко входу, завидев Кристель, улыбнулся.
— Долго же вас не было, Кристель, — сказал он. — Далеко занесло?
— Не очень, пастор Белл. Но я вдруг поняла, что отныне и мой дом здесь.
— Я рад, Кристель. Каждому нужно место, которое можно назвать домом, в котором сходятся все пути.
Они присели на лавку. Прежней тишины не было. Сюда доносились окрики рабочих и стук топоров.
— Ланс начал строить парк?
— Нет. Епископ и Этьен выбрали это место для монастыря.
— Епископ тороплив и настойчив, — усмехнулась Кристель. — С Лансом не получилось, он взялся за Этьена. Я бы хотела посмотреть, как долго Дорбьен протянет со своей праведной миссией, но лучше не давать ему шанса.
— Вы столь юны, Кристель… — проговорил Белл со светлой улыбкой. — Когда-то и я был горяч и скор на выводы. Мне хотелось, чтобы всё было по-моему и никак иначе. А потом оказалось, что всё имеет две стороны. Добро и зло неразделимы. Вера и неверие. Счастье и горе.
— Дорбьен несёт зло, — сказала Кристель.
— Возможно. Но ведь бог дал ему жизнь. Во власти бога лишить жизни любого, но негодяи и убийцы живут среди нас.
— Разве это справедливо?
— Мы не знаем божьих замыслов. И если бог — это справедливость, то мы не вправе сомневаться.
— Предлагаете смириться и не бороться?
— Нет, — покачал головой Белл, — лишь не терзаться напрасно от того, что не в силах изменить.
Кристель посмотрела на него, и в этот момент поняла, что Белла скоро не станет. Её пронзило такое ясное осознание, будто кто-то шепнул ей об этом. Она вскочила со скамьи, встряхнула головой энергично, чтобы отогнать это наваждение. Белл поймал её взгляд и коротко кивнул, словно подтверждая её мысли.
Солнце скрылось за горизонтом, сразу стало темно, поползли из углов синие тени.
— У герцогов на гербе лилия, — проговорила Кристель не своим голосом, бросив случайный взгляд на стену с высеченным по камню орнаментом. Она должна что-то говорить, чтобы забыть жуткое ощущение. Сколько раз её взор блуждал по этим стенам, она каждую трещинку знала, а сегодня заметила, что там были цветы.
— Это и неудивительно. Предки герцогов королевской крови, — улыбнулся Белл.
— И кем они королю Луису приходятся?
— Да кто их разберёт теперь, — развёл руками Белл. — Карл был домоседом, с августейшими родственниками общаться не рвался. Ланс и Этьен тоже. Седьмая вода на киселе. Но особое положение герцогства было всегда, сколько я себя помню.
— Да, Монтрезель обособлен, словно и вовсе на него власть короля не распространяется.
— Часть территории никогда не принадлежала Франции. Она была спорной. И чтобы прекратить распри и не допустить военного вмешательства, герцог женился на сестре французского короля, взяв за ней приграничные земли в качестве приданого. Тогда же они заключили столетнее соглашение с Бурбонами. Договор был хитро составлен, — сказал Белл. — Вроде как если в год истечения срока никто не явится, чтобы подтвердить его, то он теряет свою силу на будущее, и все земли герцогства становятся частью Франции.
— А герцоги не забыли об этом?
— Не уверен. Но и я не помню, когда срок.
— Я должна немедленно поговорить с Лансом! — воскликнула Кристель. — До встречи, святой отец, — она обняла его и заторопилась на выход, чтобы он не заметил блеснувшие на её глазах слёзы.
***
Кристель примчалась в замок и ворвалась к Лансу.
— За вами кто-то гнался? — приподнял бровь Ланс, сохранив невозмутимость.
— Нет, ваше высочество, но я…
— Выпьете со мной, Кристель? — спросил Ланс и наполнил вином два кубка. Один он протянул ей, из второго отпил сам. Кристель присела в реверансе, принимая кубок и пытаясь восстановить дыхание. Ланс кивнул на кресла и дождался, пока она сядет, потом сел сам.
— Видели что-нибудь интересное, Кристель? — спросил Ланс отрешённо, любуясь своим отражением в тёмном стекле.
— Конечно, герцог, поездка была не напрасной. Простите мне мою дерзость, но вас что-то тревожит?
— А вам не успели рассказать? — усмехнулся Ланс. — После вашего отъезда, который, замечу, был так некстати, над моей головой разверзлись хляби небесные. Кто-то рассказал Зефирайн о Мелани.
— Опять? Мы же обсудили с ней всё, и она мне поверила.
— Второй день она рыдает в своей комнате. Меня видеть не желает, но принимает у себя Марси. Кажется, я несколько иначе представлял наши отношения…
— Девушка молода и доверчива, — сказала Кристель с мягкими интонациями. — А маркиза этим бессовестно пользуется. Я поговорю с Зефирайн, и вы забудете об этом недоразумении.
— Скажите ей правду, Кристель. Я не хочу повторения истерик каждую неделю. Я бы сказал сам, но она отказалась меня слушать. Но и вы собирались мне что-то сообщить, а я перебил?
— Я была в местности, где служил Дорбьен. У него дурная репутация, и она им заслужена сполна. Епископу Дорбьену нельзя давать волю, ваше высочество, — сказала Кристель. — Под видом приобщения к Богу он принесёт на земли герцогства несправедливость и зло.
— За подобные слова жгли на кострах святой инквизиции, Кристель, — усмехнулся Ланс. — Откуда такая ненависть к епископу?
— Позвольте не объяснять, ваше высочество, — она смиренно опустила глаза. — Дорбьен не должен получить власть от вас.
— Я мог бы об этом подумать, Кристель, — сказал Ланс, растягивая губы в многообещающей улыбке. Интуиция подсказывала ему, что Кристель из тех, кто достанет пару тузов из рукава. — Но вы же понимаете, что просто так ничего не бывает? И если я пойду навстречу вам, то поссорюсь с братом.
— Увы, ваше величество, цена высока, но того стоит.
Ланс ухмыльнулся на допущенную ей оговорку.
— Пастор Белл утверждает, что земли герцогства свободны и не принадлежат ни Франции, ни Пруссии, ни какому-либо государству, — сказала Кристель. — Но вы это и так знаете. Герцогство создавалось на спорных территориях, его независимость подтверждена договором, но в нём есть существенная оговорка.
— А это значит, что Монтрезель может стать королевством, — проговорил Ланс с удивлением. Почему ему не приходило в голову изучить историю герцогства, пока был жив отец? — Но Белл — глубокий старик, он точно из ума не выжил?
— Я не знаю более здравомыслящего человека.
— Надо найти эту бумагу, — сказал Ланс, вскочив с кресла. — Кристель, если всё получится, я…
— Если всё получится, вы не позволите Дорбьену занять главенствующее положение в церкви. Но не торопитесь с обещаниями, герцог. Сначала нужно сделать дело.
— Договорились! Идёмте со мной, Кристель. Поможете рыться в бумагах.
— Но я думала прежде поговорить с Зефирайн.
— Нет, это потом, — Ланс схватил её за руку и потащил за собой в покои отца в центральной части замка.
Дверь открылась с тихим скрипом. Они вошли в тёмную комнату с сухим пыльным воздухом. Ланс остановился у стола, на котором лежал лист с нарисованным отцом планом парка. Кристель зажгла свечи.
— Всё ещё странно приходить сюда, — проговорил Ланс. — Порой мне кажется, что отец здесь. Однажды я проснулся с явным ощущением, что он ждёт меня в своих покоях. Я прибежал и будто почувствовал, что мы разминулись всего на одно мгновение.
— Я понимаю вас, герцог, — сказала Кристель. — Со временем эта боль станет приглушённой, но останется с вами навсегда.
— А в тот день… Под утро мне приснился странный сон, будто мы в лесу, и он вдруг начинает отдаляться. Я его зову, пытаюсь бежать за ним, тяну руки, но вокруг прямо на моих глазах вырастают новые деревья, окружая меня и не пуская, — Ланс говорил безэмоционально, уставившись невидящим взглядом в стену напротив. — Я не придал этому сну значения и уехал на охоту. А по возвращении меня ждал Этьен… Он сказал: «Плохие новости, Ланс. Отец умер». А я не мог понять, чей отец, кто умер, почему. И у меня дико тряслись руки, ходуном ходили, но я заставил себя выглядеть сдержанным, только эта дрожь не сразу прошла.
Кристель приблизилась к герцогу, села рядом с ним на стол. Он опустил голову на её плечо, и она погладила его по волосам, второй рукой невесомо приобняв.
— Давайте начнём искать, ваше высочество, — наконец сказала Кристель.
Ланс посмотрел на неё с благодарностью, затем поднялся и прошёлся по кабинету, прикидывая, откуда начать.
— Мы с Этьеном уже разбирали здесь всё, — сказал он. — Просто раскладывали по стопкам, но вряд ли кто-то из нас вчитывался в суть.
— Это не повседневная бумага, — сказала Кристель. — Сомнительно, что герцог хранил бы её на столе.
Тем не менее они перебрали лист за листом на столе и в шкафах, пролистали книги.
— Ничего, — сказал Ланс разочарованно.
— Рано отчаиваться, ваше высочество. Надо обыскать всё тщательно. Велите позвать Готье или вашего брата?
— Не надо, Кристель. Пусть это будет только наша удача. Или неудача.
Ланс принялся простукивать стены.
— В любом месте замка может быть тайник. Или, наоборот, документ находится на самом видном месте, — сказала Кристель. — Вы проходите мимо него каждый день, видите его, спотыкаетесь, но не придаёте этому значения.
— Что вы сказали, Кристель? — переспросил Ланс, стремительно пересёк комнату и взял её за плечи. Их взгляды встретились.
— Вы проходите мимо каждый день, видите его, спотыкаетесь, — медленно повторила Кристель.
— Не может быть! — воскликнул Ланс. — Нам надо во двор! — он снова схватил её за руку и потащил за собой.
Они остановились у камня.
— Этот камень был поставлен здесь, когда я был маленьким. И отец мне говорил что-то о нём, о наших предках, только я всегда был болваном и ничего не запомнил. Надо отодвинуть его.
— Ночью, ваше высочество?
— Но иначе я не усну.
Поднялась суета. Начали собираться любопытные. Камень обвязали верёвками и сдвинули в сторону с помощью лошадей. Под ним оказалось выложенное шлифованным камнем ложе, на дне которого стояла шкатулка из оникса. Ланс взял её в руки и открыл — там был свиток, перевязанный красной нитью.
— Я уверен, что это именно то, что мы ищем! — воскликнул Ланс и подхватил Кристель, оторвав её от земли.
— Какая трогательная сцена, где мой батистовый платок? — проговорил Матис и похлопал в ладоши.
Ланс отпустил Кристель, проворчав, что даже ночью покоя нет.
— Что это, Ланс? — спросил подошедший Этьен, которого тоже привлекло странное ночное оживление.
Братья развернули лист и принялись читать при свете факелов, соприкасаясь головами.
— В этом году как раз истекает столетний срок, — сказал Ланс. — Надо приехать к королю, привезти эту бумагу и навсегда освободиться от любых притязаний на наши земли.
Photo by Ylanite Koppens on Pixabay
Автор публикации
