Амертюм. Любви
На ступенях стояла Лариса, куталась в шаль и вглядывалась в пелену дождя.
— Не вас ли барышня ждёт? — Полунский заметил её первым и замедлил шаг, пропуская Туманова.
— Я повода ждать себя не давал, — устало сказал Туманов.
Лариса выбежала под проливной дождь навстречу и бросилась на шею Туманову.
— Господи, Андрей Венедиктович! Что с вами? Как же я переживала! С ума сходила… Где вы были?
— В болоте, Лариса Аркадьевна. Осторожнее, я вас запачкаю.
— Это ничего, Андрей Венедиктович… Но как же это — в болоте?
— Вышел прогуляться и вот, угодил. Я умею вляпываться.
В доме две дамы, направляющиеся к дверям, шарахнулись от него и изменили направление. Туманов оглушительно чихнул. Лариса протянула ему белый платок, он не посмел его взять.
— Вот что, Лариса Аркадьевна… Я тронут вашим участием, — сказал он, посмотрев на набежавшую с него лужу. — Я переоденусь и найду вас.
Ключ по-прежнему был в кармане. Туманов вошёл за красные двери, оставив Ларису одну. Серая тень отделилась от стены. И тут его поджидали.
— Следуйте за мной, господин Туманов, — сказала Анна, та девушка, что приходила к нему утром.
Она отвела его в оранжерею, где в арке его ждала наполненная горячей водой ванна.
— За это и душу дьяволу отдать можно, — присвистнул Туманов в предвкушении.
— Наслаждайтесь, — улыбнулась Анна и помогла ему раздеться.
Вокруг уютно потрескивали свечи, сладкий запах кружил голову, в воде плавали фиолетовые лепестки, окрасившие воду в чернильный цвет. Анна подала ему бокал вина. Он быстро согрелся и разомлел.
«Не идиот ли я? — подумал он, опускаясь в воду до подбородка. — Променять гостеприимство этого дома на дождь, болотную зыбь и холод…»
— Я хочу ещё вина и твой поцелуй, — сказал Туманов Анне.
— Всё, что вам угодно, господин Туманов, — она подала вновь наполненный бокал и села на край ванны.
Он проснулся, когда сквозь стеклянную крышу оранжереи начал пробиваться утренний свет. Вода остыла, но холода он не чувствовал. На спинке дивана лежала чистая одежда. Свечи были погашены.
И опять он забыл о Ларисе, подумал Туманов, одеваясь. Заявиться к ней на рассвете? Пожалуй, он мог бы, но не хотел. Навязчивость Ларисы отталкивала, а её забота была ему не нужна. Он отправился в свою комнату и проспал до вечера.
Лариса ходила возле красных дверей, проклиная их. Ей было непонятно, почему попасть в эту часть дома так сложно, почему Омелина поселила Туманова там. Впрочем, о последнем она догадывалась.
Она вспомнила, как Туманов остался с Омелиной под дождём, как танцевал с ней, каким взглядом смотрел на неё. На Ларису никто так не смотрел. Черты её симпатичного, но довольно грубого лица не внушали вдохновения и трепетных чувств. Её отец был мелким чиновником, поэтому и охотники за приданым обходили её стороной. Душа Ларисы желала любви. Встреча с Тумановым была воспринята ею как судьбоносная. Много лет назад она загадала, что станет его женой, а теперь из-за Омелиной должна лишиться счастливого будущего?
«Кое-кто забыл, что имеет супруга», — подумала Лариса и направилась в столовую.
Она села напротив Полины Никодимовны, чего раньше никогда не делала. Старуха внушала ей страх, но ради своей цели можно пренебречь страхом.
Лариса вздыхала, подносила платок к глазам и обмахивалась веером так, что задела бокал. Он слетел со стола и разбился в полной тишине.
— Вы рассеянны, — сказала Полина Никодимовна, недовольно поморщившись, и посмотрела на Ларису в упор. — Имеете что-то сказать мне?
— Ах, Полина Никодимовна, произнести такое немыслимо.
— Выкладывайте, милочка. Мочи нет на ваши кривляния взирать.
— Я бы не посмела, Полина Никодимовна, лишь из уважения к вам… Вчера я нечаянно услышала, как Марья Сергеевна пригласила господина Туманова на тайную прогулку в сад. Их долго не было. Нет, возможно, там не произошло ничего предосудительного, но…
— Да не тяните вы! — высохший кулак Полины Никодимовны ударил по столу, звякнули чашки.
— В чём ваш интерес? — вмешалась Татьяна Францевна.
— Интерес? Разве… Хорошо, должна признаться, что господин Туманов мой жених. Но Марья Сергеевна свела его с ума, очаровала, приворожила, — Лариса замигала часто глазами, силясь вызвать слёзы. — Скажите, должна ли мужняя жена позволять себе такое? Она насмехается над своим супругом, она не уважает вас, она разрушает чужое счастье…
— Да и жених ваш не пример добродетели, — усмехнулась Татьяна Францевна.
— Молчи, Татьяна! — прервала её Полина Никодимовна, пытаясь вспомнить что-то давно забытое. — Мне нет дела до Туманова, но Маша и впрямь ведёт себя неподобающе. И всегда вела, всё ей с рук сходило.
— Девчонка лжёт, — сказала Татьяна Францевна, и в её глазах мелькнуло ехидство.
— Богом клянусь, Полина Никодимовна, всё это чистая правда. Не просто же так она поселила его поближе к себе и подальше от ваших глаз?
— Несчастный мой Илюша, — вздохнула Полина Никодимовна. — Что же так плохо мне? Что она делает? А ведь скоро воротится он, сердцем чувствую. Как раз к балу и объявится… Дамы, господа! Идёмте молиться! Собирайтесь, милочка. Мы помолимся, бог милостив к нам.
Немногочисленное общество устремилось в моленную. Полина Никодимовна упала на колени перед иконами, что располагались в пять рядов и занимали всю стену. Остальные последовали её примеру. Пахло ладаном, воском и сосновой смолой. Полина Никодимовна что-то шептала, отвешивала поклоны, закатывала глаза под потолок. Лариса прониклась атмосферой и почувствовала умиротворение. Полина Никодимовна защитит её, и судьба её будет устроена.
Полина Никодимовна обвела присутствующих мутным взглядом. Что же важное она никак не может вспомнить? Это связано было с её любимым сыном и Машей… Маша — причина всех их бед, это совершенно точно, но каких?
— Я давно Ильи не видала… — с удивлением проговорила Полина Никодимовна, поднимаясь с колен. — Где Илья?! Маша!
Она подхватила юбки и побежала на другую половину дома. Лариса и все остальные побежали за ней, с трудом поспевая. Около лестницы к ним присоединилась Татьяна Францевна. Полина Никодимовна отчаянно заколотила в дверь.
— Маша! Отопри немедля! Ломайте дверь!
— Что за визги, Полина Никодимовна? — спросила Омелина, появившаяся за их спинами. — Что вам угодно?
— Маша! Где мой Илья? Дождь кончился, его всё нет.
— Мост размыло. Надо ждать, — сказала Омелина почти ласково. — Вода уйдёт, и он появится.
— И эта лжёт, — усмехнулась Татьяна Францевна.
— Вам пора в преферанс играть, — сказала Омелина, взглянув на часы у входа. — Петер душу поставит, чтобы сделать вам приятное.
— Петер жульничает, — напомнила Татьяна Францевна.
— Знай, Маша, я все грехи твои вижу, — сказала Полина Никодимовна. — И расплата за них страшная будет, знай это.
— Все мы грешны, Полина Никодимовна. Кто-то больше, кто-то меньше. О своих преступлениях думайте, а я свои помню.
— Не смей, Маша! Молчи, молчи! — она затряслась и начала пятиться к лестнице.
Татьяна Францевна подхватила её под руку с одной стороны, Лариса с другой.
— Вы для меня эталон праведности, Полина Никодимовна. Я видела лицо ваше в моленной, на нём святость истинная, — горячо зашептала ей Лариса. — Марья Сергеевна далеко зашла в своей гнусной порочности…
— А вы ведаете ли, что такое порочность? — спросила Татьяна Францевна.
— И ты помолчи, Татьяна, больно разговорчива стала, — проворчала Полина Никодимовна. — Только Лариса Аркадьевна сумела меня настоящую разглядеть. Никакого преферанса сегодня, вели собрать всех, будем богословские книги читать.
— Вот понесло-то, — недовольно фыркнула Татьяна Францевна. — А мне отыграться надо, я Петеру три рубля золотом должна.
Хворостов, вышедший им навстречу, с удивлением увидел свою сестру под руку с Полиной Никодимовной, которую прежде они старались избегать. Лариса выглядела довольной и брату коротко рукой махнула, чтобы не мешал.
Михаил отошёл в сторону, пропуская их. Татьяна Францевна немного замешкалась. Михаил вдруг взвизгнул и бросился бежать.
У лестницы он столкнулся с зевающим Тумановым, который вышел на шум, но никого не застал.
— Она ущипнула меня! — сказал Хворостов с непритворным содроганием. — При всех взяла и ущипнула за такое место, что и сказать совестно.
— Да кто она?
— Татьяна Францевна! Полина Никодимовна ей говорит: извольте идти книги божеские читать, а она после этих слов и прихватила меня.
Туманов рассмеялся.
— Экий ты везунчик. Значит, друг мой ситный, ты ей приглянулся. Меня она такой чести не удостоила.
— Чести?! Бр-р… Меня от одной её ухмылки в дурь бросает. Я сегодня в гостиных сидеть не буду, давай побродим где-нибудь подальше от них.
— Как раз это я и хотел предложить тебе. Не хочешь ли осмотреть то, что скрыто в темноте дома?
— Я на всё готов, лишь бы Татьяну Францевну не видеть.
Photo by Pasja on Pixabay
Автор публикации
