Нашим и вашим
«Кому стучит Вениамин? Пожалуй, и нашим и вашим. И не стучит, а ненавязчиво информирует. А вдруг все эти шмотки и безделушки Вениамина только прикрытие? — думала Лиса, спускаясь по неосвещённой лестнице. — К нему стекается информация от гидов, перекупов, военных, бандитов, а некоторые сплетни могут стоить дороже любого барахла».
Она остановилась и прислушалась. Кто-то поднимался ей навстречу. Лиса прижалась спиной к стене. Как же ей не нравилось, что Вениамин поселился в этом скворечнике. С пятого этажа не спрыгнешь, через крышу не уйти, а встречаться с кем-либо в её планы не входило. Она вспомнила, как увидела здесь Богдана. Тоже ведь неспроста он тут был. «Богдан общался с Вениамином, а потом оказался у нас. Значит, знал про Лютика. А кто мог ему сказать, если не Вениамин? Но это всё ерунда, как я могла привести его к бандитам, будучи уверенной, что он военный?»
Она сняла шапку и вытерла лоб.
От незнакомца повеяло туалетной водой, когда он почти поравнялся с Лисой.
«Ещё один гость из Стекляшки», — подумала она.
Шлейф показался ей знакомым, строгий, древесный, пряный.
Мужчина остановился, щёлкнула электронка в его руке, лицо слабо осветилось от прикуренной сигареты.
Лиса увидела его полуприкрытый глаз, шрам на щеке, расходящийся лучами, как трещины на тонком льду, и побежала вниз, перепрыгивая ступени.
Тот посмотрел ей вслед, хмыкнул и продолжил путь, но через четыре ступени замер на месте.
— Вот так так… — проговорил он задумчиво, выпуская шоколадно-горький дым «Имаго», и взялся руками за перила, посмотрев в темноту лестничных пролётов.
Внизу хлопнула дверь.
«Быть этого не может! Нет, нет, мне всё показалось. Там было слишком темно, — убеждала себя Лиса, быстро шагая в сторону дома. Но внутренний голос не хотел соглашаться, нашёптывая, что всё бывает, всё возможно в этом лучшем из миров.
«Нельзя сразу идти домой. Надо убедиться, что за мной нет слежки, — подумала она и поморщилась: только паранойи сейчас не хватало. — Это всего лишь осторожность. Назар меня ругал, что я расслабилась, так что немного внимательности не повредит».
Она свернула с тропы к редким деревьям, чтобы понаблюдать за дорогой. Было темно и тихо. Пошёл дождь, перемежающийся сухим шуршащим снегом, царапающим лицо. Лиса прошла вперёд на триста метров, прислонилась к сломанному дереву и простояла так четверть часа, пока не прекратился снег. Впереди был овраг и сгоревший остов дома, в котором удобно прятаться.
Ноги начали мёрзнуть от долгой неподвижности, и она собиралась уже пойти дальше, как услышала короткий смешок, тут же оборвавшийся.
«Засада», — неприятным холодком отозвалось где-то под рёбрами. — Увести их за собой или пусть здесь загорают? Знать бы, кто это. Не сунутся ли они к Глюку и Блаженному?»
В направлении дома было тихо. Если бы появились чужие, собаки подняли бы лай. Значит, сидящие в засаде знают про стаю, Глюк им не нужен, а ждут они её.
Лиса решила идти к Лютику. Она должна ему прямо сказать о своих подозрениях насчёт Богдана, пусть сам решает, что делать. Но прежде… прежде надо будет предупредить и самого Богдана. Хоть он и военный, но просто так сдать его она не сможет. И если после этого Лютик не свернёт ей шею, как и обещал, то можно будет попросить у него пару человек, чтобы посмотреть, кто её поджидает.
Показались многоэтажки на территории западных. Они чернели на фоне серо-жёлтого неба, как гигантские восклицательные знаки. Лиса заметила группу из трёх мужчин, среди которых был и Гусев, она узнала его голос и замедлила шаг. Она сгорбилась и, подволакивая ногу, отошла к обочине и пригнулась за полуразрушенным основанием автобусной остановки.
Гусев по обыкновению много болтал, и по доносящимся обрывкам разговоров Лиса поняла, что речь о ней.
Мужчины заметили движение на обочине, замолчали и насторожились.
— Кто здесь? — окликнул Гусев.
Лязгнул затвор его винтовки.
— Выходи, или я выстрелю!
«Только этого не хватало, — подумала Лиса. — А ведь начнёт палить, пожалуй. До Сухого ручья бы добраться, а дальше уйду».
Она натянула шапку на лоб и медленно вышла, всё так же скривившись и хромая, сделала три шага по направлению к Гусеву. Тот опустил винтовку и полез в карман за фонариком.
Лиса развернулась и бросилась по мёрзлой земле от дороги. Она переберётся через Сухой ручей, а оттуда, сделав большую петлю, пойдёт в одно из своих тайных мест, чтобы отсидеться. Если Гусева и впрямь отправил Лютик, а больше и некому, то пары дней хватит, чтобы его гнев утих, а уж после она явится пред светлые очи главаря западных и попробует с ним помириться.
В спину ей полетели ругательства, раздалось пару выстрелов, кто-то побежал за ней, тяжело дыша.
***
Богдан застал Лютика за его любимым занятием — метанием ножей. Лютик отпил кофе из термокружки и указал подбородком на стул в стороне.
— Есть новости? — спросил он.
— Конкретики нет, но Серый явно что-то планирует.
— Планировать он может бесконечно.
— До чего-то он уже додумался. Настрой изменился. Он заметно повеселел.
— Ха! Ты ещё и психолог? — усмехнулся Лютик. — В карты выиграл, вот и радуется. А ты его сильно переоцениваешь, подозревая в желании завоевать мир.
— Лютик, я живу в белом доме и вижу его куда чаще, чем ты. Серый кажется тебе безобидным заносчивым увальнем, но угрожающий потенциал у него есть. В ближайшее время что-то произойдёт.
— О’кей, можешь не продолжать. Что предлагаешь?
— Убрать его и его окружение. Собрать тех, в ком ты уверен, и…
— И сбежать, да? Запомни, Богдан: со мной ничего не случится. Здесь мой авторитет непререкаем.
— Ага, понял. Пуля тебя не берёт, нож от горла отскакивает. Как знаешь, Лютик. Я предупредил.
«Очередной бесполезный разговор, — с раздражением думал Богдан, шагая в сторону белого дома и отворачивая лицо от ветра. — Ну и зачем он просил присмотреть за Серым, если ни слова не слушает? А нового я и впрямь ничего не сказал, он давно знает, что Серого его политика не устраивает. Вот и прибил бы его, как несогласного, а он его под боком держит. Любитель оппозиции хренов!»
Photo by Maria Orlova on Unsplash
Автор публикации
