Сны забываются. Паутина
От дерева отделилась быстрая тень. Аглая уловила её краем глаза и поторопилась войти в дом. Кто-то схватил её сзади, зажал рот рукой и втолкнул в прихожую. Аглая вырвалась, ударив преследователя локтем, побежала наверх. Он нагнал её на втором этаже, но споткнулся, упал и чуть не повалил и её на пол. В блеклом полумраке девушка увидела перекошенное злобой лицо Аркадия Лыткина.
— Как вы посмели? — удивлённо спросила Аглая. — Убирайтесь немедленно.
— Нет, сначала мы должны объясниться, — сказал Аркадий, поднимаясь на ноги.
Аглая распахнула ближайшую дверь в пустующую комнату тётки, зажгла дрожащую лампадку. Аркадия она не боялась. Лыткин вошёл следом за ней, тяжело дыша, отряхиваясь и чертыхаясь. Он задел низкий столик при входе, на котором стояли керамические статуэтки, они покачнулись, но не упали.
— Осторожнее, — сказала Аглая.
Безделушки были повсюду: на полках шкафа, на прикроватной тумбочке, на подоконнике. Это место больше напоминало музей, нежели светлицу провинциальной старушки.
— Говорите, что там у вас, и проваливайте.
— Могли сами сказать, что я вам надоел. Весь город знает, что вы живёте со старым развратником Львовым, так вам ли, Аглая Сергеевна, строить из себя оскорблённую юную невинность? — торопливым обиженным тоном начал Аркадий. — Тоже мне, нежная нашлась. Таких трепетных целые миллионы. Вам главное, чтобы страсть, а не чтобы правильно. Только на первом месте всегда «правильно» было, а про остальное и потом можно подумать.
— А я и говорила вам неоднократно, что знать вас не хочу, — сказала Аглая. — Но догадываюсь, кто сбил вас с толку… Зря вы слушаете Любовь Андреевну. Под видом добрых дел она творит что-то другое, — она попыталась пройти мимо разъярённого Лыткина.
— И вы смеете упоминать Любовь Андреевну?! — взвизгнул Лыткин и оттолкнул её, чтобы она не смогла покинуть комнату.
Аглая удержалась на ногах, хотя толчок был сильным, и она стукнулась о полку, с которой попадали безделушки, несколько разбилось. На ощупь она взяла первую попавшуюся в руку тёткину статуэтку, спрятав руку с ней за спиной.
— Маргинальная дрянь! Тянет в дерьмо, но хочется быть в белых перчатках и приятно пахнуть? — перекошенное лицо Лыткина казалось безумным.
— Да вы истеричка, Лыткин? Успокойтесь, — холодно сказала Аглая, отступая от него.
— Из-за вас арестовали Гапонову! Она верила вам, как дочь родную любила, звала на наши собрания, а вы…
— Нигде и никому я не сказала о ваших собраниях ни полслова! Она же трепалась об этом на каждом углу.
— Нет, лжёте! Вы предали её! — руки Лыткина потянулись к её шее, и в этот же момент Аглая наотмашь ударила его основанием статуэтки по голове, кажущейся тёмным пятном.
Лыткин упал к её ногам, статуэтка выпала из её похолодевших пальцев. Аглая переступила через него и бросилась вон из дома.
Николай лежал с книгой, так и не перевернув за вечер ни одной страницы. Мысли текли лениво, и он вдруг понял, что длительное время обдумывает, что велеть приготовить к завтрашнему обеду. Альнис позвал его вниз. Он вышел к дверям, запахивая на ходу халат. У порога сидела Аглая. Львов присел перед ней, взял холодные руки в свои.
— Девочка моя, что случилось?
— Гапонову арестовали. Лыткин сказал, что я в этом виновата. А я жутко ревновала тебя к ней. Глупо так. Ты не любишь ни ревности, ни верности, ни прочих глупостей.
— Ты пьяна? — спросил Николай.
— Трезвая, чёрт возьми! И ещё… кажется, я убила Лыткина.
— Аглая, мне не нравятся такие шутки, — сказал Николай, увлекая её к свету.
Она была испуганной и одновременно отрешённой. Николай прижал девушку к себе, убрал с лица растрёпанные пряди и заметил царапину на скуле, она оцарапалась, когда Лыткин толкнул её.
— Это он сделал?
— Он ворвался, хотел поговорить. Начал кричать…
— Забудь о нём, — сказал Николай. — Я всё решу.
Он напоил Аглаю коньяком и уложил в свою постель. Вместе с Альнисом они отправились в дом девушки. Входная дверь была приоткрыта. Они осмотрели весь дом, не переполошив, однако, старушек, но тела Лыткина нигде не было. Николай решил, что тот пришёл в себя и убрался.
По возвращении его натренированный взгляд заметил изменения. За его домом наблюдали, и наблюдали нагло, практически не скрываясь. Львов прошёл к Аглае, сказал, что всё в порядке, просто ему надо сейчас ещё ненадолго отлучиться, и поехал в лучшую гостиницу города. Он был уверен, что Ксения Князева остановилась именно там.
Несмотря на середину ночи, она была полностью одета, и дверь ему открыли сразу же.
«Ждала», — понял Львов.
— Какая честь… Николай Владимирович, солнце вы моё, — с лёгкой улыбкой на чувственных губах сказала Ксения и поднялась ему навстречу. — Вряд ли вы по мне соскучились, что же вас привело?
— Не надо праздных слов, Ксения Фёдоровна, — перебил её Николай. — Знаешь прекрасно, почему я здесь. И почему именно к тебе пришёл.
— Знаю, — становясь серьёзной, ответила Ксения. — Со мной можно договориться. Она у нас в руках. Возлюбленная Львова в наших руках, как звучит, а?
— И что вы ей вменяете? Измену родине, подрывную деятельность, шпионаж, что?
— Убийство, — сказала Ксения, поигрывая мундштуком и выдержав паузу.
Николай болезненно поморщился, автоматически взглянул на часы. Надо ехать немедленно за Аглаей, спрятать её, сделать по своим каналам документы…
— Не выйдет, даже не пытайтесь, Николай Владимирович, — сказала Ксения, проследив за его взглядом. — Девушка под наблюдением, попытается скрыться — велено стрелять, как другу вам говорю.
— Где его тело?
— В надёжном месте.
— А доказательства? Слова соглядатаев против её слов?
— Она сама во всём признается, Николай Владимирович. И всё подпишет. Мы не полиция, у нас признаются.
— Ты из-за меня здесь? И Аглаю из-за меня подставили?
— Какая теперь разница? С девушкой случайность, кто же знал, что к ней этот Лыткин сунется?
— Ты умеешь устраивать случайности. Я сам тебя этому учил, Ксюшенька.
Ксения улыбнулась польщёно.
— Приятно, что оценили, Николай Владимирович.
— Бабы дуры, и это не лечится, но они сообразительнее и преданнее, было бы ради чего. Они могут попасться в паутину и съесть паука. Разве ученики хвалят учителя, которого съели на выпускном? Условия?
— Вы должны сделать то, от чего отказались. Теперь нет выбора.
— Мне нужны гарантии её благополучия, — сказал Николай. — Я хочу получать от неё письма, и мои люди будут отчитываться, всё ли с ней хорошо. В ваших интересах, чтобы ни один волос с её головы не упал. Это не угроза, но…
— Понимаю, — улыбнулась Ксения. — Буду беречь её. Ангелом-хранителем стану, лично всё проконтролирую. Сегодня же утром надо ехать, Николай Владимирович. Но пара часов у вас есть…
Львов шёл домой по тёмным улицам. Сердце билось радостно в предвкушении нового дела, но двойственность мучила его. Он не хотел уезжать от Аглаи и не уехал бы добровольно, если бы не этот персональный спектакль. И в то же время он понимал, что без работы погиб бы, возненавидев даже Аглаю, или она бы сама не выдержала его мрачности от безделья. «А Лыткин вероятно жив. И объявится где-то за сотни километров, если Ксения будет великодушна, он ведь просто пешка в её игре. Все мы пешки».
Photo by Adina Voicu on Pixabay
Предыдущая часть: Размеренность
Автор публикации
