Ничего больше
В городе Алина оказалась поздно вечером. Заехала на вокзал. Они заранее договорились с Русланом, что часть выигранной суммы он оставит в камере хранения. Их не должны видеть вместе.
Алина забрала деньги, они лежали в коробке от шоколада, аккуратно заклеенной скотчем. Купила в буфете стакан чая, он был тёплый и невкусный, смогла выпить только половину.
Было страшно идти на улицу. Она дважды подходила к то и дело открывающимся дверям, оттуда тянуло сыростью и сигаретным дымом, и её начинало трясти. Присела на металлическое сиденье в слабо освещённом зале ожидания. Мелькали пассажиры и встречающие-провожающие, хмурая уборщица елозила под ногами шваброй с грязной тряпкой, менялись зелёные цифры на больших электронных часах, бархатный голос объявлял поезда — Алина ничего не замечала.
Сутки назад Дмитрий Павлович сидел с непроницаемым лицом за игровым столом. Смирнов ему улыбался и проигрывал. А утром, в машине, у Дмитрия Павловича было другое выражение лица — грустное. Может, он что-то предчувствовал?
«Ему холодно лежать на полу, надо было укрыть…»
Алина закрыла лицо ладонями, но тут же вытерла покрасневшие глаза и подняла голову. «Только истерики сейчас не хватало. Дура. Всё уже произошло».
Она вышла на привокзальную площадь и направилась к стоянке такси.
***
Около трёх ночи Алина открыла дверь в квартире родителей и на цыпочках прошла в комнату. Мама не спала. Она сказала, что хочет поехать в свою родную деревню. Это очень далеко, на границе с соседней областью, и в мамином состоянии такая поездка была опасна, но Алина не стала с ней спорить.
Выехали из дома в пять утра. Сидели вдвоём, прижавшись друг к другу. Мама дремала, и Алина время от времени целовала её впалую щёку. Она откладывала нежность и важные слова на потом, а теперь ей было невыносимо от того, что мама может ничего не узнать.
Деревня была заброшенной. В разных концах доживали свой век несколько одиноких стариков, но никто им не встретился по пути. Остановились у почерневшего от времени дома.
— Пусть таксист до кладбища довезёт, — предложила Алина.
— Не хочу там чужих, — ответила мама. — Сами дойдём.
Алина отпустила такси, занесла в дом сумки, и они пошли.
Часто останавливались. У мамы не было сил.
Кладбище выделялось ярким голубым пятном на фоне первого снега и голых деревьев. Подошли к крайней могиле.
«Привет, папа», — сказала Алина про себя. Папа услышит и без слов.
Мама тонкими пальцами смахнула снег с памятника и фотографии, села на лавочку.
— Скоро рядышком будем, — сказала она.
Алина промолчала. Мама говорила папе, что соскучилась, что на рябинке, которую она посадила, несколько гроздей с яркими ягодами, что он ей снится.
Алина отошла. Не хотела мешать. На этом кладбище много её родных. Прабабушки и прадедушки, их сёстры, братья, другие родственники, которых она никогда не видела, а они не знали о ней. Она с трудом разбирала имена на потемневших крестах, гладила их шершавую поверхность, пробиралась дальше.
Тишина. Только редкое карканье и шелест мёрзлых листьев под ногами.
«Разве мама просила её спасать? Она хотела, чтобы её оставили в покое. Она смирилась. Она спокойна. Она верит в скорую встречу с папой, а я куда-то тяну её. Это я не смирилась. Это мне нужны шансы и действия».
Алина почувствовала, что вымотана до предела, но это ощущение сменилось раздражением: опять она себя жалеет.
***
Пришли в ледяной дом. В сарае лежали дрова в поленнице, кто и когда их сюда положил? Алина затопила печь. Если бы её спросили, как это делается, она бы не смогла ответить. Но руки помнили последовательность, это было в ней, как память нескольких поколений, живших на этой земле в этом доме.
Легли на одну постель. Мама у стены, Алина с краю. Мама стонала во сне, металась. Алина гладила её по руке, по волосам, потом ненадолго подействовало лекарство.
Алина поднялась, добавила ещё пару поленьев в печь. За ночь дом прогреется, наверное, до вечера тепла хватит.
Ей надо было поехать в город, чтобы забрать ещё часть денег. Может, зря они с Русланом перестраховались, но теперь надо быть ещё осторожнее из-за вчерашнего. Хорошо, что они с мамой приехали сюда. Здесь их вряд ли кто-то найдёт. А через два дня будут готовы документы.
Такси вызвать было неоткуда, автобусы сюда не заезжали. До ближайшего села километров десять. Алина шла по схваченной морозом дороге, всё дальше оставался дом, в котором была мама, родники со сладкой водой, её родина.
На середине пути Алина остановилась и повернула обратно. Она бежала с холма, плелась вверх, падала, снова бежала.
Совсем близко покосившиеся ворота, старый дом.
Мама лежала неподвижно, дыхание было поверхностным. Алина успела.
Она взяла её за руку. Села рядом. Тишина. Только шум в голове.
«Я вернулась, потому что тоже смирилась. Я больше ничего не могу сделать».
Photo by Anton Scherbakov on Unsplash
Автор публикации
Грустно…
Спасибо за отзыв, Мария