Духота. Дышите ровно
Дома Инна чувствовала себя более-менее в безопасности, но приходилось выбираться по магазинам. В хлебном всегда толпился народ. За спиной Инны шушукались, абсолютно не стесняясь её присутствия.
— Это, что ли, новая училка?
— Ага, у водокачки живёт.
— А откуда она?
— Из области, говорят. Хлеб совсем не берёт, только батоны. И пряники. Городская… Нос задирает.
Инна ничего не купила, вышла на улицу. Решила сходить в дальний магазин, расположенный на другом конце села.
На площади вокруг неё стали крутиться двое парней на мотоциклах. Они проезжали совсем близко, смеялись, едва не задевая её, обливая грязной водой из мелких луж. Мимо проходили люди, но никто за Инну не вступился. Парни уехали, когда на площадь завернул милицейский уазик.
Инна направилась куда глаза глядят. Магазин она так и не нашла, спрашивать дорогу не захотела и заблудилась в осенней темноте. Единственный ориентир — башню, отсюда не было видно.
«Что не так с этим проклятым местом? Вроде, такие же люди живут, как везде, но почему среди них неуютно? Или во мне самой причина? Что я не так делаю?»
Погрузившись в свои мысли, она слишком поздно заметила компанию молодых людей.
— Эй, девчуля, проводить?
— А чего такая красивая и без охраны?
Инну окружили.
«Допрыгалась», — обречённо подумала она.
Её толкнули в спину, чья-то рука потянула за пояс пальто, кто-то сильно сжал плечо. Инну обдало запахом перегара. Она зажмурилась. Надо закричать, позвать на помощь. Что кричат в таких случаях? Спасите? Караул? Бессмысленно. Никто не поможет. Она представила, как будет звучать её слабый крик, и поняла, что даже крикнуть не сможет.
— Пацаны, хорош. Отвалите, — знакомый голос.
— Эля? — Инна открыла глаза.
— Вам романтики захотелось, Инна Викторовна? — спросила Элла. — Ночь, улица, фонарь, аптека…
Раздался дружный ржач.
Элла взяла учительницу под руку, уверенно потянула за собой, и они пошли в сторону центра, парни остались на месте. За ними чуть в отдалении кто-то увязался. Инна оглядывалась, нервничала, ускоряла шаг.
— Пусть идёт, дышите ровно, — сказала Элла. — С ним никто не докопается.
— Зайди ко мне, пожалуйста, — попросила Инна у своего подъезда и тут же спохватилась, — ой, ведь поздно. Как же ты потом?
— Нормально. Я зайду, Инна Викторовна.
В квартире Инна сразу обмякла, присела на обувную полку у порога. Её трясло. Ещё не хватало расплакаться при девчонке. Расплакалась. Элла не растерялась, прошла на кухню, принесла Инне воды, неловко погладила её по руке.
— Не плачьте, Инна Викторовна. Ничего страшного не случилось.
— Они… там… могли, если бы тебя… не было, — всхлипывала Инна.
— Не ходите одна так поздно. Вы голодная? — спросила Элла, чтобы её отвлечь.
— Очень, — призналась Инна. — Только у меня хлеба ни крошки.
— Не хлебом единым. Найдём что-нибудь.
Они ужинали и разговаривали. О стекло ударился камешек, Инна испугалась. Элла подошла к окну, жестом показала «уходи», вернулась за стол.
— Кто там? — спросила Инна.
— Ваня Ивочкин, Димкин брат. Димка сейчас в армии, а здесь остались его братья: старший и младший — они все отвязанные, их боятся. У них друзей и родственников до фига. Клан, — Элла улыбнулась. — Димка моего отца один раз избил — в знак любви и преданности.
— Эля, это ужасно. Разве можно так…
— Можно, конечно. Некоторые понимают только силу. Вы как с луны упали, Инна Викторовна. Это у Толстого замечательно звучит «непротивление злу насилием», а в жизни не прокатывает.
Photo by Viacheslav Borisov on Unsplash
Автор публикации
