Поднять веки. Ответы

255
0
Поделиться:

Верующим нет места в безбожием царстве, ибо пройдя блаженный рай порока возможно попасть лишь в ад добродетели, — изрёк мужчина, когда шаги послышалось уже в самом конце лестницы, облизав пересохшие губы. Он выглядел раздосадованным фактом, но лицо разгладилось. Где-то отошла свежая корка со шрамов. — По порядку…

— Начну с простого. Что является гнилью для костей, дорогой миротворец? — желтые животные глаза уперлись свирепостью прямо по центру лба Вишневского. Дениса передернуло. Он и раньше не отличался позитивной философией жизни, но теперь физически ощущал, как его жизнь становится мгновенье от мгновения короче. Точно выпивали из него все силы.

— Девушки наверняка знают, что пожнёт сеющий в плоть, да, милочка? — он глянул на Милену. — Хотел я и Данила наградить, но придётся ныне вам принять сию незавидную участь: На какой горе умер Илия? — подошел ближе мужчина к стоящим на расстоянии вытянутой руки друг от друга девушкам.

Вишневского задели слова мужика ещё и том, что кто-то из них что-то знает. И он бы вполне поверил в версию о том, что это Данил, если бы не та их ночь… Связала крепко-накрепко двойным узлом. Он ему бы не стал врать или скрывать, Денис хорошо чувствовал людей, несмотря на старательный образ балагура и шалопая. Зачем говорить об этом в присутствии этого человека, тоже было нелогично. Мысли неумолимо клином сошлись на их предводителе — Гере. Странный этот мужик.

— Чего так много?! — зло выцедила Милена, возмущённо подхватывая инструмент. Лучше бы он дальше стоял, не двигался и создавал иллюзию отсутствия угрозы. Улыбка лишь уродовала его лицо ещё сильнее.

— У вас есть ко мне три вопроса, мне нужно три ответа.

— Намек, что нас трое или лимит? — Милена оказывается перебитой после кривой шутки, чтобы скрыть своё недоумение и непонимание, Рыковой.

— Что здесь происходит? Куда делась Ника, живая ли она…

— Ты чего творишь?! — за плечи разворачивает девушку к себе лицом, не обращая внимания на комментарий, что ей больно. Сжимала ещё сильнее, пропуская мимо ушей всхлип и комментарий о том, что ей нужно это знать.

— Вы потратили три вопроса, — констатировал факт мужчина, ладонью будто регулируя и уравновешивая чаши весов.

— Простите, ребят, я не… — Олино лицо исказила гримаса нестерпимой боли, будто кто-то заставил ее это все проговорить не подумав.

— Вот вы и озвучили, теперь осталось нам друг другу дать ответы, — ухмыльнулся мужик.

— Я тебе не верю, что что-то тебе известно, — повёл челюстью Вишневский. Сейчас только раздражит до искр из глаз мужика, на что наделся в тот момент сам бы себе не ответил, но звонарь, неестественно выгнув шею, посмотрел на него. Денис почувствовал что не сможет сдвинуться с места — пойдёмте, — все равно твёрдо произнёс он, ощущая, как тот буквально проникает ему в голову. Никто также не дёрнулся с места. Негласно поняли друг друга. Может дым вокруг тоже имеет определённый эффект, порождая паралич?

— Готов сначала озвучить ответы на ваши вопросы, а после получить с вашей стороны, если вам так угодно будет, — грубо и с явным нежеланием протянул мужик враждебно.

Он усмехнулся, неприятно и желчно, с противным смысловым акцентом выдал, словно правила игры не он придумал, но был какой-то давящий рычаг и его нужда в этом. Почуял, что против него средства знают. Смерть Кощеева в игле, игла в яйце, яйца в утке, а утка в холодильнике… Преимущество всегда у тех, кто нападает, хотя бы потому что они знают куда идут, на кого и зачем, а встреченный по дороге капкан — неприятное, но не смертельное жизненное обстоятельство. А то Сфинкс со своими загадками…

После кивка со стороны негласного лидера в лице парня мужик начал:

— Что же, нет происходящему конца, формального, но есть весьма прозаический… Пять рек формируют пентакль, Скалы — Чертовы Пальцы. Им нужны семь и они заберут семерых, один лишний, Өлөөн хайата не простит. Определённый порядок. Он видит глазом Грай, его глаз один на всех. Где огонь, там и дым, торопитесь… Время ещё есть. Первый круг подойдёт к завершению, когда Илья-Пророк, проедет на своей колеснице по небосводу и от сонмища останется слабая лепта… — до этого закрытые глаза распахнулись — Иначе, если не порвать — лепра. Авгий вам в помощь, больше ничего не скажу, — закачал головой мужчина, точно достиг определённого выданного на день количества слов. Денис не спасовал, зафиксировав почти все, на то он и самый организованный.

— Ну, кто-нибудь что-нибудь, ответ, придумал? — спросил Денис, сам гипнотизируя взглядом колпак звонаря. Ни к месту вспомнилась легенда о колокольном мертвеце. Все стар говорит загадками и черты лица его в зависимости от освещения меняются, то молодой, то совсем старик, а то и вовсе морда волчья становится…

«Вот это у тебя глюки, Ден», — мысленно сказал сам себе парень.

Колокольным мужиком же называли приведение, боящееся колокольного звона и падающее вниз при первых трех ударах колокола… Они же получили, что хотели… Если он нормальный, то пусть уж считает тогда самого Вишневского ненормальным, он как-нибудь переживёт это от мужика, что на его глазах, кажется, готов их просто выпотрошить и развесить кишки на манер гирлянд по комнате. Но тот странный факт, что никто до сих пор не сдвинулся с места, а колдуна может останавливать святое место и дневное время суток… Попытка же не пытка.

— Я только на последнее знаю… — повела плечами Рыкова, точно этого стыдясь, под ошарашенный взгляд друзей. Все переглянулись меж собой. Удивление смешалось с замешательством и чем-то агрессивным, где страх рождает агрессию. — Бог забрал его живым.

На секунду в глазах мужика мелькнул дикий торжествующий блеск буйнопомешанного. По такому плакало Кащенко. Лихорадочный. От подобного впору бы испугаться, но была пройдена точка невозврата в исчерпавшемся лимите испуга холодной головы. Денис посмотрел сквозь него мельком и, что есть мочи, дёрнул веревки колоколов. Откуда столько силы, меж строчек дури — все те же четыре буквы, взялось не знал. Раз… Мужик ощетинился и зажал уши, как и девчонки от неожиданности. Два… Он, что есть последних колдунских сил, дёрнулся всем телом по направлению к шаткому помосту. Три… Грубо задев Вишневского плечом, что преградил путь, заставив отлететь на пару метров. Колокола долбились друг о друга по инерции ещё несколько минут, но сбросился с колокольни ровно на пограничный четвёртый удар.

До Дениса не сразу дошло случившееся, а когда понял, что пальцем в небо стрельнуть — вполне себе можно попасть в сахар, а не в молоко, накрыло облегчение. Вот уж чертовщина… Хотелось глупо улыбаться, взять Данила да плечи и громко выкрикнуть: «А мы же говорили!» но что после этого приоткрывшегося знания делать было загадкой похлеще колдунских. С девчонками Вишневский подскочил к краю стремглав, не согласовывая.

Трухлявое тело в чёрном балахоне безвольно повисло на высоком штыре, пару раз дёрнулось, раскрывая объятия смерти, да обмякло. Церковь с той стороны ремонтировалась, видимо, оттого валялся вокруг разный инструмент, но случайность теперь не казалась досадливой и такой уж случайностью. Но сам себе гробовщик два метра не копает, верно? Вдалеке сверкнул в тот момент зигзаг молнии, разрезав чистое небо.

С силой ударились первые дождевые капли, как о крышу, так и о пол из-за непокрытой части в углу. Небо мгновенно затянулось плотной завесой туч меньше чем за пять минут и грозными раскатами грома вдали предвещало ливень.

— Вот это проблемы у него с крышей, я понимаю… — усмехнулся в себя Вишневский нервно, но стараясь разрезать повисшую тишину, наладить нарушенный ритм — подтекает… — он картинно просвистел, прокручивая пальцем у виска.

— Мы же, он нам сказал, а мы… — проговорила полушёпотом Рыкова, пока Вишневский развернул ее от лицезрения малоприятной картины.

— Нечисть вряд ли правды скажет, но… — Денис пожал плечами, прикусив язык, и продемонстрировал записи в блокноте — поделом. Мы бы честно ему ответили, но-но-но… Пардон, сеньор. Надо отсюда выбираться.

— Ты ещё веришь в сказки про нечисть?! Серьезно? — всплеснула руками Милена, но потом поняла, что другого более рационального предположения к произошедшему у неё не находилось. То же самое озвучил Денис:

— А как ты это объяснишь по-другому?! Это задачки из сферы «Про полтора землекопа».

— Да пиздец, — фыркнула Милена, ещё раз бросив взгляд вниз.

— Факт. Но как ты объяснишь, что он как колокольный мертвец вниз-то сиганул, а? И загадочки его, — не унимался Денис, схватив девушку за плечи — И я бы не верил, и списал не на беснование нечистой силы, а на шизу, если б в первую ночь в этих Пальцах…

— Что было в первую ночь? — меж ними встала Рыкова, заглядывая парню в глаза своими уже влажными — После неё заболел Лёня, было ещё что-то?! — соленые дорожки рассекали щеки беззвучно.

— Было… — выцедил Вишневский.

Времени теперь у них было достаточно на эту долгую историю, ибо ливень разразился такой силы, что они вымокли бы до нитки быстрее, чем шаг ступить смогли, разглядев что-то опознавательное дальше носа.

***

— Даня… Даня… — Савицкий оглянулся воровато на стены церкви, скептично и оценивающе, точно шёпот исходил из них. Источника звука предательски не находилось, словно шёпот принёс ветер.

Парень сплюнул вязкую слюну в сторону, вытирая тонкую нить, оставшуюся на подбородке, рукавом. Он нарочито небрежно ладони в карманы сунул, расправив плечи, бодрясь. Ничего, без них справится. Хотя за те два дня Савицкий посмотрел на отличающуюся от его мировосприятия сторону жизни. Гораздо проще. Не так интенсивно отмахивался от прикосновений в последние дни, стареет, как никак… Или был уверен, что сейчас за спиной раздадутся голоса ребят и они, признав его правоту, сами предложат свалить отсюда раньше срока. Но ничего не случилось, поэтому он лениво поплёлся по дороге в сторону остановки.

Вещей у него немного, успеет собрать наскоро даже без особо старания, если посмотрит расписание автобусов и рейсы совпадут. Может, даже и отчалит уже вечером, ибо в дом он возвращаться не планировал, а вариант с лавкой звучал и того непривлекательнее. Если понадобится просто подождать меньше часа, то и черт с этим рюкзаком! Хотя был вариант напроситься к поехавшему деду в комнату, потому что у него окон не было в комнате… Лучше пусть его прикончит дед ночью подушкой, чем нечисть…

«Стоп! Точно же, дед! Из башки вылетел совсем… Все же менты это ещё более настораживающие личности, так бы любой сделал на моем месте, потому я… Так делать не буду. Все мы знаем, чем это бы закончилось. У него спросить обязательно надо будет, лихо его жена тогда перебила… Стало быть воля, не воля?», — думал Данил, отмечая, что небо все сильнее затягивалось плотной завесой серых туч и если он не притопит, то грозится попасть под дождь. Не то, чтобы после кислотных в их городе было чего бояться, но сам факт прилипшей к телу одежды, возможности слечь и проваляться в деревне, в которой творится черти чего, заболев, его ввергал в недоумение и возмущение. По своей воле — да никогда!

— Вот это у меня галюны, однако, — вслух рассуждал Савицкий, растирая ладонями лицо — наркоманам и не снилось в лучших из приходов… Ну, я же не под кайфом… Ага, и за это время умудрился уверовать в потусторонние силы, были бы сторонние, черта, Бога, скоро начну верить, что «Битва Экстрасенсов» не постанова. А мать реально же накатает туда, если со мной что-то случится и вся страна же о моих возможно даже несуществующих косяках узнает.

Людей не было, поэтому он мог дать возможность своим мыслям ощутить простор пустынных улиц, расправив руки, как орёл. Савицкий периодически прокручивался вокруг своей оси и казалось, что сейчас может быть проще, чем уехать и забить на все? Забыть об этом, как о страшном сне и возможно пройти курс у какого-нибудь недорогого психолога. Мать, может, даже согласится на Москву. Пошатнувшаяся незаметно для него психика в лице одного таракана лишь нервно заставляла остановиться и ещё немного покурить, также забить и сказать, что да чего только уже не случилось, что не убьёт, то сильнее сделает. Вот он и шел. Поскальзываясь, запинаясь, но шел, даже полз, но в том направлении. Провожать не стоит.

Вдали показался зелёный угол обшарпанной остановки. Однако, теперь она не выглядела таковой, скорее наоборот — новой, только покрашенной. Вместо ряда висящих листовок лишь был один большой ватман, написанное на котором нельзя было издали различить.

Первые капли упали задумавшемуся Савицкому на впалые щёки и он прибавил хода почти до бега. Сначала Данил успел подумать, что остановка пустует и мысленно этому обрадовался, но увидел сидящий внутри силуэт. На самом краю лавки, далеко от обзора, практически полностью покрытый незримой тенью. Подходя не сразу заметил ружьё в его руках и дал себя обнаружить слишком глупо. Но, по крайней мере, он мог быть уверенным в том, что автобусы однозначно ходят и выехать он сможет. Увидел бы раньше, то вряд ли пошёл бы, но делать теперь было нечего. Осталось лишь пустота мыслей, да шум улицы фоном, как помехи телевизионные у бабки в деревне.

Савицкий занял положение практически по центру лавки, инстинктивно стараясь отодвинуться от мужчины средних лет и держать его в поле зрения.

— Здороваться не учили? — Данил аж подпрыгнул от басистого голоса мужчины, что отвлёкся от своего занятия, коим являлось поедание блинов, запивание их «Адреналином» из жестяной банки. Он-то думал тут даже пластиковых не встретит с пивом. Мужик немо продолжил, протянув дружественно руку.

— Простите, — вышло несколько уязвленно и не так убедительно, как рассчитывал Данил. Флегматично и совершенно безразлично. Принимая скользкую от масла банку, он сделал пару глотков. Наконец, что-то отдавало не болотом и тиной, а обычным химозным апельсином.

— Блины будешь? — когда парень вернул полупустой Adrenalin, спросил мужчина. Савицкий отметил странность первого порыва испугаться, ибо даже черты лица в нем выдавали матёрого, но доброго перекатного мишку, в отличие от звонаря. Такой дядечка на деревне, которого все знают, неженатый, варящий самогон, друг отца, который в детстве тебя на коленки себе брал и учил водить по раздолбанным плитам дорог. Только одет он был не по погоде совсем. Серый свитер под горло тонкий и поверх типа легкой дубленки. Савицкому в его

— Нет, спасибо… А ружьё вам, — он недоверительно покосился на оружие, стоящее дулом вверх поодаль, — зачем?

— Так на охоту, на медведя, — простодушно отозвался мужчина. Голос его ровный и звучный был фактически даже без намёка на хрипотцу, несмотря на возраст. Успокаивающий и уверенный, такому верить бы беззаветно, но Данил лишь больше напрягается под взглядом блестящих глаз из под бровей. Усталых, светлых, но контрастно залитых красным. — но на небо смотрю того глядишь все, вот-вот разразится, а до дома долго… Пересижу, да пойду, а ты чего?

— Домой. Поехать хотел, — повел неопределённо плечами Савицкий, умом и сердцем понимая, что хочет, но есть какой-то якорь, что не даёт ему отплыть от пристани. Поправляет себя тут же: — Вроде не сахарный.

— Ну, да, ты ж приезжий. Бояться не потому что серный он, едкий, а мы сахарные, а воздух и того ртутный… Охоту он у нас ознаменовывает.

— Как вы это определяете-то? — засмеялся нервно Савицкий, складывая руки на груди и ногу на согнутое колено закидывая.

— У тебя на лице написано, что ты дальше подъезда своего не видел, — спокойно сказал мужчина без ехидства и желчи, на второй вопрос не отвечая.

— Недалеки от правды.

— Не уедешь ты сегодня, смотри какой залил, — сказал собеседник. И вправду, стоило Данилу повернуть голову, как он упёрся взглядом в непроглядную стену дождя. Единственное, что было видно — это окончание остановки, остального не было и вовсе. К земле прибило всю пыль, что теперь не походила на песочный туман. И все было настолько тихо, что почти беззвучно. — дороги размоет и пару-тройку дней, как минимум, тебе повременить придётся. А так, сезон дождей не за горами, по-нашему…

— О, нет, я не могу, у вас тут чертовщина такая… И не только с погодой-то, можно как-то по-другому? Может станция где-то есть тут недалеко… — мужчина засмеялся в ответ заливисто и раскатисто.

— Чертовщиной не напугал, знаешь же, что никто не знает, что твориться в русский глубинке попросту потому что оттуда никто не возвращался? — слова втемяшились под корку мозга и Данил не мог при всем желании дальше слушать, стреляющие виски заглушали окружающие звуки и хриплый смех. — … Через Сады там больше десятка километров. Это как в Коломну с Питера ехать не на прямую, а через Вологду, Череповец и Ярославль, — утирал собеседник выступившие слёзы смеха.

— И че, у вас тут стало быть исчезновение людей дело обычное? — спустя несколько минут повисшей тишины спросил Савицкий, поворачиваясь одной головой к мужчине, — Что тут творится? — любопытством не отдавало, скорее усталостью и безысходностью.

— А у кого остановился, у того и спроси, — парировал с тихим смешком собеседник, расплываясь в расхлябанной улыбка, опираясь на поставленную на колено руку. После подтягивая, к себе, как ребёнок. Данил передернул плечами с нотами смущённости от открытого и долгого изучающе взгляда. — Как тебя звать-то?

— Даня, — фыркнул парень. — Данил.

— А меня Николай Алексеевич, — протянул жилистую и огромную руку, по сравнению с собственной, мужчина, вторую, по-домашнему, размещая на колене парня. Данил пожал крепко инстинктивно разворачивая свою доминантно сверху, но жест не удался. — можно по имени, можно Дядь Колей, ну, и… Ты же уже понял.

— Ничего я не понял, и никто не хочет мне это объяснить или не может, не знаю! — сжал инстинктивно руку, не отпуская ладонь собеседника, — Я уже не хочу ничего понимать, что у вас тут твориться! Я просто хочу свалить отсюда… — отшатнулся, как прокаженный, зарываясь пальцами в волосы, — И туда я тоже возвращаться не хочу! — взмахнул рукой, обозначая направление Данил.

— Закурить есть? — Савицкий не заметил, как перед лицом его нарисовался не пластиковый корпус зажигалки, а тяжелая металлическая с откидной крышкой «СССР».

— Есть… — съязвил Савицкий, — осталось сп…дить и принесть…

— Но-но-но, давай полегче в выражениях, — мужчина отвесил лёгкий подзатыльник Данилу под недоуменное выражение лица. Не понял, что это сейчас было. Покосился на него, прямо как на прадеда, что отбивал ему такие за маты. — Мое не будешь.

— Давайте, — повел бровями Данил. — Вы же что-то знаете, да? Я уже понял, что тут что-то явно не НТВшное, с кишками и серийными маньяками, а скорее ТВ3, — с надеждой глянул на мужчину парень, раскуривая отвратительные на вкус самокрутки, но выбора не было. А в голову ударяло знатно.

— Не больше остальных, поверь мне. — ухмыльнулся мужчина, ставя пустую банку на землю и с характерным звуком сложения металла смял подошвой массивного ботинка. — Так у кого ты остановился? — невозмутимо гнул своё мужчина.

— У бабки с полоумным мужем, как его звать-то… Серафим что ли, а то Гавриловна, — помогал своему ходу мыслей жестикуляцией Савицкий, пытаясь, честно пытаясь, вспомнить.

— Так знаем, на охоту с ним ездим, как случай выпадет, — усмехнулся показательно Николай, дёрнув бровь выразительно вверх. — А с домом чего тебе не так, добрый, чего возвращаться не хочешь?

— Чертовщина ваша любимая, добрый… Я не знаю, ночью в дверь кто-то долбил и не один я слышал это. А по факту никто и не слышал, кроме нас. Никто не открывал, а мы чего…

— И правильно. — согласился мужчина. — Дети беснуются, а они их не пускают, и вы не пустили. Стало быть…

— Какие дети?! — перебил Данил, держа себя в руках и стараясь не походить на лупоглазых резиновых чудовищ, что кидали за пятьсот рублей от покупки в шуршащих пакетах.

— Так у нас призраков называют, Дети Тьмы, по-нашему: Хараҥа оҕолоp. Они привязаны к местам. Они могут как быть осязаемыми, так и нет, просто слышимыми или видимыми, да и то, не всегда, но их не было уж очень давно… — заверил Николай, отмечая, что собеседник побледнел, но продолжал внимательно слушать, а после лицо его визави пошло бордовыми, неестественными, больными пятнами, — Они безобидные, но предвещают обычно скорое открытие сезона охоты, как дождь ознаменовывает его непосредственное начало… Да и вообще у нас спокойно.

— Я спать нормально не могу, все время стоят эти лица с чёрными глазами и улыбкой такой… — он засмеялся, — Ага, так спокойно, что люди пропадают! А менты небось ещё и коррумпированные, а приедут только упаковать! Сезон охоты на людей…

— Тут правда твоя. Но чего заложено, того не избежать. Пошли дойдём хочешь, — он помедлил, — можешь у меня остаться, если тебе спокойнее будет. Я живу на перекрёстке, центральный дом, через поле минут двадцать ходьбы. Пути отступления — открыты, — шутливо заключил мужчина.

— Да неудобно, — «Вот ведь выбрал выражение. Да не сказать же в самом деле, что дядь, если вы меня не пристрелили, это не значит, что не разделаете у себя в доме, ножовкой не распилите, и не расфасуете по пакетам, откуда я не денусь никуда, больно Вы легко ведётесь! Ни разу спокойнее не будет, ибо что-то больно словоохотливый собеседник и все слишком просто…»

— Спать на потолке неудобно, да трусы в шубу заправлять, — смерил его оценивающим взглядом мужчина. Встретившись взглядом с ним Савицкий почувствовал стойкое ощущение, что на него он давит морально, не прикладывая при этом никаких особо усилий.

— Ох, что ж я маленьким не сдох… — посетовал Данил не зная, что делать.

— А теперь уж не дай бог, чтоб здоровеньким подох..

— Чего?! Да бл…ть… — рассмеялся нервно парень, взъерошивая волосы на голове.

— Фу, какие ты слова плохие знаешь. — и невзирая на образовавшееся меж ними состояние мужчина отбил ему подзатыльник снова. И Данил сам не заметил, как начал смеяться пуще прежнего, точно это могло успокоить и избавить от ощущения давления.

Всех их в конечном счёте ждёт сырая земля, в двадцать ли лет, в восемьдесят ли, так что может даже лучше умереть молодым и в полном расцвете лет, чем успеть ещё трижды разочароваться в чем-то? Все, чем он гордился было выброшено на помойку, как ненужный хлам, жизнь же тоже ненужный хлам в условиях вечности? Хорошо ли ему от этой мысли было? Нет. Но в то же время была какая-то благодарность тому, что ему это вновь испытывать никогда не придётся. Он думал о самоубийстве. Честно.

Давно это было, в коммуналке на улице Опарина, на большее тогда не хватило, это был класс десятый. Первые порывы самостоятельности и полная неопределённость в жизни. Зато под боком был круглосуточный магазин, ныне перестроенный под Красное и Белое, где он работал и получал первый деньги. Там же тратил на сигареты и «Балтику». Помнил, что уходил поспать бывало всего часа на два, заменяя сменщиков, денег получая за это часть. Грезил уехать в Питер. О квартире на Невском… Только потом уже в его жизни появилась старенькая, но добротная квартира в близости от центра на Курчатова, а не угол. Тогда он понял, что никакого Питера ему не светит. Максимум, факультет техносферной безопасности, экологии и природопользования, потому что надо было отбить деньги, потраченные на репетитора по физике.

— У тебя тут царапина, погоди, — вскинул кисть руки Николай, теперь держа в руке коричневый брусок, что заименовал чертовым пальцем, да присыпал, чисто по-отечески невиданную самим Савицким рану. Данил неслышно сглотнул. Он и не заметил.

Вспомнил почему-то очень ярко, что со своим дядей улетел в Москва-реку по весне. Абсолютно трезвыми, машину мало три раза перевернуло, после чего он и сказал, что не будет сдавать на права, так и выкинуло за мост. МЧС, конечно, подняли, но себя в тот момент он помнил хорошо, ощущения, запах сирени, привкус солоноватый в воздухе. Они также не ругались, а только задумчиво голову почесав, выдали, что они были первыми, кто отсюда выехали живыми. И в правду — везде одни венки висели на березах кривых, похожих на эти жуткие скалы Пальцев вдали. А заодно тогда показали на монастырь – мол, вам туда, ребята. Но здесь монастырь оказался бессилен.

— Болеешь чем-то? — спросил с подобием заботы Николай. А он на врача похож был, признавал, такой же вшивый интеллигент. После родившегося предположения мужчина сразу стал противнее. Хотелось немедленно выплеснуть внутри боль и огрызнуться, чтоб самому неприятнее сделать. С его прадедом эти твари ничего не смогли сделать…

— Вы с чего это взяли-то?

— Руки постоянно теребишь и вытираешь, щуришься, намек на отёк слизистой, кислым прет, аптекой прям, — перечислял, загибая пальцы, мужчина.

— Что-то вы напугали, вообще приехал здоровым, — отмахнулся Савицкий с улыбкой непринуждённой. — Да отёк из-за аллергии скорее всего, а руки, ну, простите, когда рядом сидит мужик с ружьём, а чертовщина никуда не делась, не только нервно ручки вытирать начнешь.

Только потом его уже накроет пресловутый «Эспри д эскалье». Эффект лестницы, когда аргумент в споре или ответ на реплику ты придумываешь достойный спустя миллион прокруток в голове и вслух недели через две. Но на тот момент Данил ничего лучше не придумал, гадая, поверил ему мужчина или только сделал вид, что поверил? В конце-концов он не сказал ничего вразумительного, хоть и не отмахнулся…

Небо разъяснилось также неожиданно, как затянулось, ознаменовывая окончание их диалога. Николай протянул руку парню, подтягивая к себе. А все ведь и правда звучит неплохо, если без приключений.

Photo by Daoud Abismail on Unsplash

Продолжение: Приз авантюриста

Предыдущая часть: 1 круг

Начало: Чертовы пальцы

Автор публикации

не в сети 3 года

HARØN

0
Комментарии: 1Публикации: 61Регистрация: 17-11-2020

Хотите рассказать свою историю?
Зарегистрируйтесь или войдите в личный кабинет и добавьте публикацию!

Оставьте комментарий

2 × пять =

Авторизация
*
*

Генерация пароля