Догадка
Томми открывает глаза. Над его прикроватной тумбочкой висит отрывной календарь. Двадцать девятое. Он точно помнит, что уходил с Аиной двадцать седьмого. Неужели он был без сознания, и всё, что он видел — бред? Он вздрагивает, когда из мрака появляется Аина. Она гладит его по щеке прохладной рукой, он успокаивается.
— Я понял, ты ангел смерти, — еле слышно бормочет Томми.
Аина улыбается его нелепой догадке. Ангел? Она одна из многих. Никто. Аина совсем близко. Томми с булькающим хрипом втягивает в себя её запахи: чистого стекла, раздавленной ягоды барбариса, росы на закрытом бутоне пиона. Он готов. Он этого хочет. И вдруг Аина отходит от него.
— Уезжай отсюда немедленно. Тебе не место среди умирающих, — говорит она и тянет его за руку.
— Что тебе будет за это? — спрашивает Томми, поняв всё мгновенно.
— Ничего.
Она стоит у окна и смотрит, пока он не исчезает за деревьями. Из её глаз истекают аспидные вязкие слёзы, становящиеся всё чище и прозрачнее.
Аина знает, что ей не сбежать. Деато ждёт.
Давно, в приснившейся жизни, она пыталась уходить. Зачем? Чтобы совсем не спать, вспоминая его слова? И что такого в тех словах, если она даже не уверена, ей ли они предназначались? Чтобы ждать, когда он появится? Злиться оттого, что не смеет ничего сказать ему в ответ? Выполнять его волю, не думая? Он выбрал её, а она его предала.
Аина идёт по болотной тропе, спотыкаясь и проваливаясь. Голубые огни обжигают. Чёрные дрозды кружат над её головой, задевая своими крыльями. Приходится пробираться сквозь цепкие ветви уродливых кустарников, которые сплелись между собой. Холодная трава режет в кровь босые ноги. Всё стало другим. Аина смывает с себя грязь в фонтане прежде, чем открыть дверь. Её никто не встречает, но она верит, что Деато ждёт.
Карлики при её появлении презрительно скалят длинные жёлтые зубы. Они суют в её дрожащие руки серебряное блюдо, подталкивают к входу в столовую.
Аина пытается понять, рад ли Деато её возвращению. Не понимает. Он медленно разделывает мясо, сочащееся кровью. Сегодня оно приготовлено великолепно, так, как он любит. Отпивает воду из фужера баккара. Улыбается своим мыслям.
Он поднимается, Аина смотрит на него снизу. Он приближает своё лицо к лицу Аины, держит её за подбородок перепачканными пальцами, чтобы не смела отвернуться. Да она бы и не стала. Но её голубые глаза, потерявшие агатовую защиту, не выдерживают его пристального взгляда. И слёзы, обычные человеческие, текут из её глаз по его руке.
— Ты знала, что так будет. Я предупреждал, — говорит Деато. — Нельзя нарушать ход естественного течения жизни. Мы ничего не решаем.
Она кивает головой. Аина согласится со всем, что он скажет. Она готова отвечать за свой проступок.
Они идут в зал. Он укладывает её на высокий каменный стол. Касается губами её запястья, прокусывает кожу, перегрызает вены. Поднимается выше, оставляя кровавые борозды. Карлики толпятся вокруг, наступают друг другу на ноги, толкаются локтями, подбираются к ним.
— Пусть они уйдут, — просит Аина.
Деато жестом приказывает всем убраться. Слишком поздно. А ей так хотелось побыть с ним чуть дольше без посторонних глаз. Его лицо кажется расплывчатым. Он приближается к её приоткрытым губам. Последние несколько секунд. Поцелуй, за которым наступает пустота.
***
Солнечный луч ласково пригревает лицо Томми, добавляя в его сны под подрагивающими веками жёлтые и радужные пятна. Впервые за несколько месяцев Томми просыпается в своей постели. Он отбрасывает одеяло, подбегает к зеркалу. За одну ночь отвратительные шелушащиеся пятна на его теле стали едва заметны, а на голове появились волосы. Он будет жить, он непременно будет счастлив.
Photo by engin akyurt on Unsplash
Автор публикации
