Возвращение. Кристель не спалось
Кристель не спалось. В комнате было душно натоплено, она ворочалась из стороны в сторону во влажной ночной рубашке, которая липла к телу.
Готье велел ей позаботиться о Матисе, сам же он с небольшим отрядом отправился на поиски преследователей герцога, замеченных в окрестностях замка Денебуа.
Хрипло закричал филин, эхо подхватило его уханье, разнесло по округе. Кристель откинула одеяло и сделала несколько шагов до двери, чтобы распахнуть её. Эта комната вела прямо на улицу, и сразу же домашнее тепло смешалось с хвойным запахом леса и прелой листвы, наполнилось голосами ранних птиц. Кристель вышла босиком на каменные ступени, ноги обожгло холодом: ночные заморозки покрыли опавшие листья и траву серебристыми нитями. Она умылась водой из каменной чаши, стоящей при входе, и вернулась в дом. Стянула рубашку, надела простое шерстяное платье, чулки и ботинки. Гребнем провела по густым волосам, закрутила их в жгут, заколов шпильками. Набросила накидку, которая сушилась у огня, и вышла, прикрыв дверь.
Шуршание листвы под ногами казалось громким, а треск сломанных веток звучал как выстрелы, и Кристель невольно замедлила шаг. Некуда торопиться. В дрожащей серой дымке еле виднелись шпили часовни, окружённой дубами и соснами.
Тяжёлая дверь нехотя поддалась, пропуская девушку внутрь. Сначала она подумала, что одна здесь — слишком тихо было. Первый оранжевый солнечный луч коснулся витражей, окрашивая пол яркими всполохами, высветил простой деревянный крест и маленькую фигуру священника Белла, стоящего на коленях. Его седые волосы на слегка трясущейся голове тоже вспыхнули от света, словно огненный нимб. Он поднялся, улыбнулся сухими бледными губами.
— Это вы, Кристель? — спросил Белл, щуря подслеповатые глаза.
— Да, пастор Белл, — сказала она, поцеловав его руку, и опустилась на грубую сосновую скамью.
— Прекрасное утро, — сказал Белл, присаживаясь рядом. — В такие моменты как никогда чувствуется единение с богом… Всё мы твари божьи, все нуждаемся в любви, понимании и защите.
— Кстати, о защите, пастор Белл. Вы знаете, что в аббатство тайно прибыл французский епископ Дорбьен? Как бы не было больших неприятностей.
Белл пожевал губами, словно раздумывая, посмотрел на солнечный луч и улыбнулся.
— Мы служим одному богу, Кристель, — сказал он. — А вера несёт добро и смирение. Я встречусь с ним, если он пожелает.
— Вряд ли пожелает, пастор Белл, — сказала Кристель. — И я не уверена, что его цели мирные.
Зачем епископу божий одуванчик Белл из бедного прихода, если Дорбьен даже с герцогами решил не встречаться?
Кристель встала, еле удержалась от того, чтобы обнять Белла на прощание. Он перекрестил её, бормоча благословение, и снова улыбнулся. Кристель направилась к выходу, обернулась: он смотрел ей вслед — ветхий старик с наивной улыбкой ребёнка.
От часовни до замка было недалеко — всего-то пройти через рощу, которую старый герцог мечтал превратить в парк, но не успел. Заброшенные клумбы, тропинки, которые собирались вымостить камнем, да так и оставили. Кристель прошла с северного входа, где её всегда пропускали без расспросов о целях визита и формальностей. Во дворе царила суета: сновали прачки с корзинами, подвозили свежие продукты к завтраку, водоносы несли воду из источника, повар ругался с доставщиком из-за недостаточно красивых фруктов.
Девушка поднялась на второй этаж. Здесь было сонное царство, лишь охрана безмолвно провожала её безучастными взглядами. У одной из дверей Кристель остановилась, прислушалась: тишина. Она постучала, толкнула дверь — заперто. Постучала уже сильнее.
— Матис, вы живы? Откройте! — прозвучало требовательно.
Она собиралась позвать охрану, чтобы выломать дверь, но услышала осторожные шаги, а затем звук отодвигаемой задвижки.
— Чего вам неймётся? — спросил Матис недовольно, потянулся, зевая, и отошёл в сторону, пропуская девушку. — Солнце едва…
— Солнце едва встало, а мне уже не терпится вас увидеть, — сказала Кристель с милой улыбкой. Она прошла внутрь, взглянула на помятое лицо хозяина комнаты.
— Выспались на новом месте? — поинтересовалась Кристель.
— Вас прислали издеваться? Или это ваша личная инициатива? В моём положении всякое утро доброе, если глаза открыл, — прозвучало мрачновато, и Кристель поморщилась.
Она приблизилась вплотную к Матису, стряхнула пушинку от подушки с его плеча.
— Сделайте одолжение, любезный герцог, — сказала Кристель нежно, — не воображайте себя храбрым рыцарем, в одиночку бьющимся с драконами. Вы не один, и дело у нас общее. Узнаете что-то стоящее внимания герцога Денебуа — не сочтите за труд сразу поставить в известность. А сейчас вы переезжаете в северное крыло, там вы точно будете в безопасности.
В северном крыле прислугу и охрану подбирал Готье лично, там присмотрят и лишних не пустят.
— Третий переезд за сутки, — покачал головой Матис. — Грех жаловаться на отсутствие разнообразия. — Надеюсь, вы меня там навестите, деточка? — спросил он и улыбнулся. Его насмешливые серые глаза разглядывали её без ложного стеснения. Кристель заметила появившиеся ямочки на его щеках.
— Непременно, если будет такая необходимость, — она поклонилась и вышла.
Кристель спустилась в хозяйственную часть замка и заглянула на кухню.
— Господина Гуадинота не видели? — спросила она у румяной девицы, которая месила тесто. Та покачала отрицательно головой и снова принялась за дело. Пахло сдобой, потом и парным молоком. Кристель эти запахи напоминали далёкий дом и детство.
Она взяла со стола пригоршню ванильных сухариков, за которыми и приходила, поиски Гуадинота были лишь поводом. Сухарики хрустели и таяли во рту, утро теряло для неё свою прелесть, и оказавшись у северных ворот, она уже еле сдерживала зевоту.
— Господин Гуадинот велел отправить пару человек к герцогу Матису, — сказала Кристель, придумав это распоряжение находу. — Герцог важный гость, нельзя, чтобы с ним что-нибудь случилось.
Излишнюю осторожность оценил бы герцог Ланс, так что хуже не будет, подумала Кристель. Улицы наполнялись людьми и повозками, туман исчез, самое время для сна.
Photo by Rudy and Peter Skitterians on Pixabay
Автор публикации
