Странная девочка
В пятый класс Маша собиралась самостоятельно. На праздничной линейке она была единственной девочкой без белых бантов и цветов. За лето Маша сильно вытянулась, и рукава школьного платья стали ей коротки. Она срезала кружево с выходного бабкиного наряда, пылившегося в кладовке, и пришила к рукавам. Кружево было старинным, тяжёлым, ручной работы. Учительница приказала «убрать это безобразие», но Маша не послушалась.
На уроке дети рисовали пони и машинки, а Маша изобразила нечто: чудовище с заплатками, торчащими нитками и трубками. Учительница посмотрела, поёжилась и сказала: «Нет, это не Маша, это Мэри Шелли* какая-то». Никто не понял, причём тут Мэри Шелли, но прозвище за Машей закрепилось — «Мэришель».
После уроков надо было дежурить. Гришка поднимал стулья, Маша выметала мусор из-под парт. Кто-то оставил надкусанную булочку в столе, Маша не удержалась и съела кусочек, а Гришка заметил. Алевтина Георгиевна помешалась на праведности, сама толком не ела и Машку не кормила. Считала, что негоже хорошо питаться. На следующее утро Гришка всем растрепал об этой булке. Над Машей стали смеяться. Она подошла к Грише, окружённому мальчишками, и вцепилась зубами в его руку. На крик Гришки прибежала Ольга Ивановна, только тогда Маша разжала зубы.
— Ты что, не понимаешь, что нельзя живых людей кусать? — грозно спросила Ольга Ивановна.
— А мёртвых, по-вашему, можно? — усмехнулась Маша.
Ольга Ивановна растерялась и не смогла ей ничего ответить. Странная девочка, очень странная. Что у неё в голове творится? Передала домой записку, пригласила бабушку на беседу. Алевтина Георгиевна в школу не пошла, но отправила вместо себя Ларису, почтальона.
Лариса всегда хорошо относилась к Маше, часто приглашала в гости. Замечала, с какой жадностью девочка ела, как млела от любой ласки.
Вернувшись из школы, Лариса устроила Алевтине Георгиевне скандал. Кричала, что Алевтина забросила Машку, голодом её морит, в тряпьё одевает, а деньги родительские прячет. Алевтина смиренно слушала, опустив голову, а потом сказала, глядя сквозь Ларису: «Вот на том свете разберутся, в чём я виновата. А ты не смей больше сюда ходить!»
Маша сама поднималась к Ларисе и тихо стучала в дверь. Лариса заплетала Маше волосы «колоском», вдвоём они лепили пирожки, а слепой дядя Паша, её муж, играл им на балалайке.
Однажды к Алевтине Георгиевне пришёл сын. Маша помнила дядю Юру, раньше он часто навещал мать, а ей дарил больших кукол с жёсткими ресницами и блестящими волосами. С его приходом в доме становилось шумно, весело. Он играл с Машей в прятки и искренне радовался, когда она не могла его найти. Дядя Юра слепил ей целый город из пластилина: с башнями, домиками, жителями, овечками и кошками. И Маша думала, что лучше бы он был её папой, а не тот строгий человек, который давно приезжал с мамой.
Алевтина Георгиевна поссорилась с Юрием, когда он женился на девушке, которая ей не нравилась. На свадьбу она не явилась и видеться с сыном не желала. Маша услышала, что Юрий просит у бабушки денег, а та отвечает, что у неё нет ни копейки.
— Баб, а ты отдай мои деньги, — искренне предложила Маша.
— Что? Что? — сразу пропал слух у Алевтины Георгиевны.
— Лариса говорила, что ты мои деньги прячешь. Отдай их дяде Юре.
Алевтина Георгиевна побледнела и схватилась за сердце. Юре она ничего не дала, а с Машей надолго перестала разговаривать.
_________________________
*Мэри Шелли — писательница, автор книги «Франкенштейн, или современный Прометей».
Photo by Aimee Vogelsang on Unsplash
Автор публикации
