Возвращение. Цена всему
Герцог и его спутница свернули к Курталонской улице, когда за их спинами возникли два сомнительных типа, появившиеся из ближайшей подворотни.
— Отойди в сторонку, крошка, — сказал крепкий мужчина неприятной наружности, ухмыльнувшись Кристель и внаглую её разглядывая. — Тобой мы займёмся позже.
— Ну, а ты, хлыщ, можешь облегчить свои карманы, если жизнь тебе дорога, — сказал второй, обращаясь к Лансу, и в его руке сверкнула шпага, поймав лунный блик.
Ещё двое грабителей вышли из арки и остановились, заняв узкий проулок. Ланс и Кристель оказались окружены.
Ланс выхватил шпагу, закрыл плечом Кристель. Пульс застучал в висках.
— Я буду вынужден атаковать вас! — воскликнул Ланс изменившимся от волнения голосом.
— Шли бы вы отсюда, господа, — сказала Кристель нежно и снисходительно. — Погода сегодня прекрасная, луна над Парижем дивная, зачем портить себе вечер?
— Тебе дали возможность отойти, дрянь. Зря не воспользовалась, — сказал первый. — Это платная дорога, и цена здесь: кошелёк или жизнь.
— У всего есть цена, — невозмутимо согласилась Кристель. — Ваши же жизни теперь не стоят и гнилого ореха. Но всё же только ради герцога я предлагаю вам убраться, он дарит вам ваши жалкие шкуры.
Ближайший к Кристель мужчина взбесился из-за её слов и бросился вперёд, обнажив шпагу. Ланс отразил его удар, краем взгляда заметив, что людей на тесной улице стало больше.
Кристель отошла, чтобы не мешать, но взгляд её неотрывно был прикован к Лансу. Она сжимала в руке свой кинжал, и в любую секунду была готова прийти на помощь герцогу.
Он фехтовал с упоением, предугадывая выпады противника, блестяще отражая его удары и тесня его к стене. В глазах герцога вспыхнул азарт, а сердце жаждало победы. Техника Ланса не была безупречна, но сила, с которой он наносил удары, удивляла. Вдоволь погоняв противника, он пронзил его шпагой, оглянулся по сторонам, предвидя новое нападение, и только сейчас понял, что все грабители повержены, а двое сопровождающих ожидают их шагах в десяти, уже убрав оружие в ножны.
— Браво, герцог! — сказала Кристель и трижды хлопнула в ладоши, подходя к нему. — Противник мёртв, путь свободен, — она перешагнула через тело грабителя, краем туфельки небрежно откинув его шпагу, которая звонко ударилась о мостовую.
— Мёртв? — переспросил Ланс, не вполне понимая смысл сказанного.
Кристель присела перед противником Ланса, коснулась его шеи и поднялась.
— Мертвее не бывает, ваше высочество.
Ланса повело в сторону, он прислонился спиной к стене. Вспомнил тот момент во всех подробностях: как взмахнул левой рукой, как сделал резкий выпад правой, как его клинок пронзил плоть этого несчастного.
— Я не хотел его убивать, — сдавленно проговорил Ланс и закашлялся. К горлу подступила тошнота, лоб покрылся испариной, и он выронил шпагу из ослабевших рук.
Кристель потянула его вниз, к земле, собрала назад его волосы, герцога стошнило. Затем она взяла его, ничего не понимающего и ослабленного, под руку, и повела за собой, сделав знак людям де Байе сопровождать их.
Вдвоём они присели на холодный мрамор фонтана, она зачерпнула воды и долго умывала его, залив водой кружево его сорочки.
— Мне легче, — сказал Ланс наконец, задержав её замёрзшую от воды руку у своих губ.
В гостиной дома господина де Байе царило веселье. На коленях де Байе и Матиса сидело по полураздетой девице, третья исполняла на столе танец, аккомпанируя себе бубном, издающим дребезжание, не похожее на мелодию даже отдалённо.
— Тебя так долго не было, деточка, — сказал Матис, заметив Кристель, и столкнул сидящую на его коленях женщину. Та не удержалась, упала на пол, бесстыдно задрав ноги, и рассмеялась хриплым пьяным смехом.
Женщина на столе остановилась, посмотрела на Кристель оценивающе и растянула губы в развязной улыбке. Она заметила напряжение Матиса при появлении этой рыжеволосой и тут же направилась к нему. Её руки обвили его шею, а губы впились в его губы.
— Ведь я же лучше, лучше, — повторяла она, проводя руками по своему телу, когда Матис вырвался из её объятий.
Ланс присел в кресло. От запаха закусок и приторных духов женщин его замутило с новой силой.
Кристель была бледна, но смотрела на происходящее с интересом, чуть склонив голову на бок.
— Продолжайте, господа, — сказала она.
Де Байе кивнул Кристель, согнал с колен девицу, хлопнув её по рыхлому заду и что-то прошептав ей на ухо.
Девица устремилась к Лансу, покрутила бёдрами перед его лицом, присела на корточки и потянулась к его губам. Но коснуться их она не успела, герцога вывернуло на подол её юбки.
Кристель хмыкнула, невинно улыбнулась, подхватила Ланса и повела за собой наверх.
В гостиной повисло молчание. Де Байе почесал голову и проговорил сквозь зубы: «Хороша деточка».
Веселье было испорчено.
Кристель распорядилась приготовить для герцога прохладную ванну, пока он сидел в углу, обхватив голову руками. Она собственноручно добавила туда несколько капель ароматических масел, задула все свечи, оставив только три, стоящих у окна, света которых не хватало на всю комнату.
Слуга помог Лансу раздеться, залезть в ванну и вышел. Кристель подложила под его голову подушку, села за его спиной и погладила волосы.
— Вы считаете меня слабым, Кристель? — спросил он, чувствуя успокоение от её лёгких прикосновений. — Я мужчина, я старше, я герцог, в конце концов…
— Я считаю, что вы прекрасный герцог и прекрасный мужчина, — тихо сказала она. — Всё бывает в первый раз. И в первый раз страшно. Это естественно.
— Расскажи мне про свой первый раз, Кристель.
— Ирония или совпадение, но это было недалеко от того места. Я впервые оказалась в Париже, мы были в гостях у Пьера де Байе. Пьер меня всё время задирал и говорил Готье, что я ни на что не способна. «Вот увидишь, — говорил он, смакуя вино, — в случае опасности она забьётся в угол и будет рыдать там, пока её не прибьют, устав слушать вопли». А Готье ответил ему: «Я в ней уверен». Я не понимала, о чём речь, какая опасность? Ведь Готье всегда рядом, он заботится и оберегает меня. Поздним вечером они оказались на пороге моей комнаты и пригласили на прогулку. Готье спросил, взяла ли я кинжал, который он недавно подарил мне. Конечно, я его взяла, я не расставалась с ним ни на минуту. Мне так нравилось идти между ними, слушать их заумные разговоры о политике и ироничную болтовню о женщинах. Пьер был в камзоле и панталонах из синего с золотом бархата и казался мне похожим на принца. Мы дошли до старого дома в конце улицы, окна которого уходили под землю. Пьер ушёл, а я осталась с Готье. Он успел сказать только: «Так надо, Кристель. После ты меня поймёшь». Вернулся Пьер, взял меня за руку, и мы спустились в подземелье. Из-за приоткрытой двери слышались мужские голоса. Я остановилась, взглянула на Пьера, и он поцеловал меня в лоб, будто благословляя, — Кристель замолчала.
Ланс погладил её руки, дотронулся пальцами до шрама на правой руке. Кристель была без перчаток. Она хотела отстраниться, но он удержал её за запястья.
— Что дальше, Кристель? — спросил он с волнением.
— В этом грязном подвале было двое мужчин. Они недвусмысленно сказали мне, что я должна сделать. Дверь за моей спиной закрылась. Помещение было всего-то шагов десять в длину… Первой мыслью было позвать Готье и Пьера, но тут меня озарило: смогу ли я справиться сама или нет, вот о чём они спорили. Я разозлилась на них и на этих мужчин, которые уже начали тянуть ко мне свои лапы и лезть под юбку. Вы сейчас не в том состоянии, герцог, чтобы слушать подробности, — сказала Кристель с мягкой улыбкой, — но когда спустя несколько минут в подвал, выбив дверь, вломились Готье и Пьер, то всё было кончено.
— И что ты почувствовала?
— Опустошение, герцог. Я сидела на полу среди трупов, смотрела на свои окровавленные руки, а они даже не дрожали. «Это были очень плохие люди, — сказал Готье. — Любой суд приговорил бы их к смертной казни». «А меня?» — спросила я. «А ты не попадайся», — ответил Пьер и заботливо завязал ленту на моём платье.
— И наша прогулка была подстроена? — спросил Ланс.
— Нет, ваше высочество, я бы не посмела. Но я знала, что нападение в этом районе возможно… Один мой знак, и люди де Байе бросились бы к вам на помощь, но вы так лихо выхватили свою шпагу и так мужественно заслонили меня от них. Я не могла сказать вам: а теперь отойдите и отвернитесь, герцог. Нет, это неправда. Я могла бы это сказать, и я должна была именно так поступить, но кем бы вы себя ощущали? Юнцом, не способным постоять за себя? В жизни будет много всего, герцог, но теперь вы ничего не боитесь.
— Спасибо за этот урок, Кристель, — искренне сказал Ланс.
Голова стала совершенно ясной. Произошедшее больше не воспринималось с ужасом. Он защищал свою жизнь и жизнь Кристель от негодяев. Это его долг.
Кристель покинула покои Ланса, убедившись, что ему стало лучше. Она отправилась к себе и на лестнице столкнулась с де Байе.
— Ваши прелестницы оставили вас, господин де Байе? — спросила она насмешливо.
— Прелестницы? Куда им до вас, Кристель? — сказал де Байе. Он посмотрел по сторонам, удостоверился, что никто не может их услышать. — Кристель, когда я увидел тебя сегодня на пороге дома, то потерял дар речи, — продолжил он сбивчиво.
— Я стала другой?
— Ты стала женщиной.
— Ну ладно, господин де Байе, это вовсе не та тема, которую нам следует обсуждать, — холодно сказала она. — Могу я попросить вас об одолжении?
Де Байе кивнул.
— Не втягивайте герцога Матиса в свои развлечения, или как там у вас называется беспробудное пьянство в обществе куртизанок?
— А чем тебе не угодили мои куртизанки? — спросил де Байе серьёзно, сжав рукой её раненый бок так, что сквозь одежду проступила кровь. — Ответь мне, Кристель.
— Мне больно, Пьер! — сказала Кристель, глядя ему в глаза.
— Не хочешь говорить? Тогда я сам отвечу. Ты такая же куртизанка. Красивая, умная, соблазнительная… Ты превосходишь их по многим параметрам, но сути это не меняет. Разница в цене, Кристель.
— Какое откровение, Пьер, — ответила Кристель, приблизившись к его лицу. Дыхание мужчины участилось. — Так что с ценой?
— Ты цены себе не знаешь, Кристель. Готье затащил тебя в глушь, спрятал ото всех, приставил нянькой к двоим нелепым герцогам. Один пьянеет, понюхав пробку, второй падает в обморок при виде капли крови, — де Байе усмехнулся. Ему успели рассказать о случившемся. — Париж — вот город, где тебе не будет тесно, моя прелесть. А вместе мы…
— Ты знал, что я была влюблена в тебя, Пьер? — перебила Кристель. — Не мог не знать.
— Я догадывался.
— И что ты делал? Дразнил меня, рассказывал о своих любовных похождениях, называл «бестолковой милашкой»?
Де Байе поднял глаза к потолку и улыбнулся.
— Хорошие были времена, Кристель. Я бы предпочёл, чтобы всё так и оставалось, а не…
— Не что, Пьер? Договаривай.
— А вот не скажу, — рассмеялся он, с удовольствием отметив, что Кристель разозлилась. Он поцеловал её в нос. — Спокойной ночи, милашка.
Она пришла к себе, посмотрела в большое зеркало в золочёной раме. Что-то и впрямь будто бы изменилось.
Photo by Albrecht Fietz on Pixabay
Автор публикации
