Привычка
Ты вредная привычка. Самая вредная привычка, которая может быть у человека — это человек. Ты сама сладость, но горчишь. Тот самый кекс из «Алисы в стране чудес», о который я сломала зубы, потому что он из пластмассы и сладость перестала быть моей слабостью. Стала силой. Силой от невыполненных пустых обещаний. Диалоги такие же пустые, но в отличие от сети ты не закроешь паузу смайликом с черепом. Если не снимешь с меня когда-то скальп.
Ты ломаешь. Заставляешь подстраиваться. А под меня подстроилась надобность не казаться лучше, чем я есть, и есть эти приторно-сладкие торты. Но и не Тор ты. Не кажется. Ты не безответная любовь и симпатия, твой ответ вполне очевиден и приземлен. Прищемлен мой вопрос твоим самомнением, но уже даже не больно. С тобой я стала мазохистом. Сложно любить пустого человека, что состоит только из букв, что складываются в слова, предложения, но лишены звука и визуального вида, словно ты призрак. Но это не OMC. Я тебя вижу. Хотя ты мог бесспорно прижечь мои веки раскалённым железом.
Ты дежавю и эффект лестницы. Ты та самая далёкая мечта в грязных цветах с налетом быстро желтеющей позолоты. Фальшив, будто бы с Алиэкспресса, но это твоя искренность. Мечта. Мальчик-сказка для взрослых. Мечта, что закинута сначала в коробку, а потом была оставлена на первой остановке.
Ты мирок, мелкий и жалкий, бумажный. Что бумага — то продаётся. Мирок, который рухнул и был затоптан в грязи у той же остановки в луже из моих слез. Ты то, что заставляет смеяться и улыбаться, но происходит это сквозь слёзы. Ты слёзы, но слёзы — это соль стягивающая щеки и не больше. Ты та самая вечная любовь, что приковывает к постели и делает из человека инвалида, где лишь новый день поднимает и щелчок таймера. Жертвуешь турой.
Ты не мелочь, ты что-то гротескное и не имеющее четких очертаний в своей жестокой черноте, что наступает, когда я выключаю свет. Все началось с того, что ты был не более штрихов угля и туши в ярких пятнах белого шума и безжизненного холста. Ты дорожишь мной. А я дорожу тем, чего у меня нет. Ты знаешь, чего хочешь, и не разу ни спросил, чего хочу я. Впрочем, ничего не хочу.
Ты не держишь меня, но отпусти. Ты те самые положительные эмоции, что заканчиваются моей истерикой, где я сижу в своём темном углу в одиночестве, ибо тебе все равно. Ты равнодушие, но я страх. Ты страх, что переходит в агрессию и делает меня равнодушной. Ты та самая сладкая правда и прогорклая ложь, что оседает на языке из-за твоей честности, что чиста, как лучшие сорта героина, всего ничего нужно же для передоза тобой, такие же две десятых и один грамм чистого.
Ты похмелье, что напоминает о том, что даже после самого прекрасного вечера в хорошей компании в дорогом ресторане ты не будешь отличаться от себя иного. Под похмельем, что пришло наутро, как я напилась на кухне и уснула прямо лицом в стол. Как хорошо, что соседей по коммуналке нет дома. Ты мои мысли, а моя голова для этих мыслей — сплошная коммуналка.
Ты трамвай, что ходит по кругу. Замкнутый отрезок времени и рельс, потому что перекладывают мостовую обычным асфальтным покрытием. Хоть после дождя будешь вонять приятно озоном, а не своим Армани, что после трёх стирок не вымывается… Ты в меня въелся. Ты — слишком мало. Ты — непозволительно много. Ты тепло, чувство безопасности, в то же время невыносимый жар костра, на котором обычно сжигали ведьм, что от костей оставляет лишь пепел, а сдал самый близкий человек. Ты не палач, потому что я не изнасилованная журналистка, ты не инквизитор, потому что я не Жанна Д’Арк, я не верую. Ты просто чёрный человек, вытащенный когда-то из чёрного списка моей памяти.
Ты всегда уходишь без стука, потому что в некоторые двери не нужно стучать дважды. Ты изо дня в день напоминаешь, что бояться надо не врагов, а друзей, друзья не предают, в отличие от врагов, что ненавидят открыто, делают это тихо. Ты тот, кто доказал мне, что ты одинок всегда, вне независимости от момента. Но ты всегда рядом. Чувство, будто все вымерли, но на самом деле умер только один человек, и это ты сам.
Ты петля, но живая, ведь я знала к чему все это приведёт, я даже купила душистое мыло с ромашкой и хорошую бечевку, тебе стоит лишь толкнуть табурет. Ты же любишь Есенина, нет? Я помню, ты любил «Химеру». Жаль, что ждал золото на пьедестале… Ты снова оказался прав, вместо медали я получила даже не пресловутые веревку и мыло, а его. Золото. Жидкое. На голову.
Ты моя боль, что доставляет мне такие сладкие страдания, что на зубах невольно начинает хрустеть сахар. Ты мой воздух, что пропитан никотином. Что убьёт лошадь одной каплей, человека сделает только сильнее. Ты пропуск в жизнь, такой же неприятный, как контролёр на Дерибасовской в автобусе, и все врали, хорошей погоды там нет.
Ты память. В лицах прохожих, что затерты серостью, как старые сидения кинотеатра. Последние ряды, шестое и седьмое место. Каждый день календаря, что не проходит без мысли о тебе, не красным маркёром, а коричневым карандашом и выдернутыми листами. Мои тараканы уже не удивляются этой черно-белой комедии без звука. Группа «Кино». Я диабетик, а ты сахарозаменитель. Привычка. Пора привыкать, что хорошо не там, где тебя нет, а там где нас. Ибо мы единое целое. Мое отражение. Обнуляй, партия закончилась ничьей. Фигур не осталось, Ром.
Photo by Leandro De Carvalho on Pixabay
Автор публикации
